Николай I - [120]
Ликвидировалась отдельная польская армия, а ее структурные подразделения распределены по русским частям. Рекрутский призыв проводился на общих основаниях с другими губерниями, причем император следил за отношением к новобранцам. В письме к И. Ф. Паскевичу в Варшаву от 29 октября 1844 года император особо отметил, что из присланных в Петербург поляков-рекрутов очень много больных и госпитализированных по дороге. Догадываясь о злоупотреблениях конвойных майоров, Николай Павлович сообщил, что для строгого расследования им послан флигель-адъютант, и добавил: «В три дуги согну мошенников, марающих мундир»>{869}. В 1833 году, в связи с попыткой поднять восстание (экспедиция Ю. Заливского), было введено военное положение, которое практически просуществовало все царствование Николая I. Были предприняты и меры экономического характера, повышены таможенные пошлины на изделия польской промышленности, прежде всего сукна. Но ликвидация старой таможенной границы с 1851 года объективно способствовала развитию польской промышленности.
Особое внимание было обращено на просвещение: образован Варшавский учебный округ, подчиненный общероссийскому министерству, в 1831 году закрыт Варшавский университет, в 1832-м — Виленский. Чтобы воспрепятствовать отъезду молодежи за границу, в июле 1834 года был открыт университет Святого Владимира в Киеве. В столичных университетах для подготовки чиновников из поляков были созданы специальные отделения. В 1833 году в больших польских городах образовано по одной гимназии (в Варшаве и Августовском воеводстве — по две). Только в 1840 году при гимназиях открылись дополнительные курсы для подготовки кандидатов на низшие судебные должности (Варшавский университет был воссоздан только в 1869 году). В одном из писем в декабре того же года к И. Ф. Паскевичу император одобрил его меры по постепенной замене французского языка в делопроизводстве русским: «Другое дело говорить, ибо с людьми, которые другого языка не знают, как французский, иначе объясняться нельзя; и то уже большой шаг к будущему»>{870}.
Был образован также специальный Комитет Западных губерний (1831–1848), который рассматривал вопросы введения в Западной Белоруссии и Литве общеимперского законодательства. Было решено начать с Витебской и Могилевской губерний, где высочайшим указом вводился административный порядок великороссийских губерний. В западных губерниях особенно болезненно был воспринят «разбор шляхетского сословия», когда мелкие «шляхтичи», которые не могли доказать дворянского происхождения, записывались в государственные крестьяне или городские обыватели. Созванный при поддержке правительства церковный собор в Полоцке 12 февраля 1839 года принял решение о воссоединении униатской и православной церквей, что должно было ограничить польско-католическую пропаганду на Украине и в Белоруссии. Впрочем, сами названия «Белоруссия» и «Литва» указом от 18 июля 1840 года были запрещены к употреблению. Несколькими месяцами раньше, 25 мая 1840 года, Николай I отменил действие Литовского статута в украинских и литовско-белорусских губерниях, что означало распространение на них общероссийского законодательства. Конфискованы были имения активных участников восстания из польских помещиков.
Отныне даже простое упоминание польских фамилий становится для Николая I неприятным. Бывшая смолянка А. И. Соколова вспоминает: «Не было случая, чтобы государь, очень милостиво относившийся всегда к воспитанницам Смольного, когда-нибудь пошутил с полькой… Услышав польскую фамилию, государь моментально прерывал свой милостивый разговор и отходил, не бросив даже взгляда на растерянную воспитанницу…»>{871} Однако справедливость требует признать, что в помощи польским сиротам он не отказывал. А вот многочисленные просьбы о помиловании часто отвергал, хотя порой это давалось ему нелегко. Внучка Д. Г. Бибикова С. Д. Толь (рожденная графиня Толстая) вспоминала об одном характерном случае по рассказу деда. Однажды во время посещения Киева император ехал в коляске. Вдруг лошади резко свернули, и кучер с трудом удержал их. Оказалось, что лошади испугались листа белой бумаги, который протягивала с прошением просительница, жена одного видного повстанца. Она просила вернуть мужа из Сибири. «Государь внимательно читал, а дама громко рыдала. Дочитав прошение, Николай Павлович отдал его обратно просительнице и резко, почти злобно промолвил: «Ни прощения, ни даже смягчения наказания вашему мужу я дать не могу», — и крикнул кучеру: «Пошел!» После возвращения Д. Г. Бибиков направился в кабинет к государю и неожиданно увидел Николая Павловича, который трясся от душивших его рыданий: «Ах, Бибиков, когда б ты знал, как тяжело, как ужасно не сметь прощать»!»
