Николай I - попаданец. Книга 2 - [7]

После нескольких минут затишья опять раздались выстрелы. Пуштуны с фанатичным упорством пытались взобраться на холм, чтобы завершить расправу. Солдаты, подпустив атакующих поближе, разрядили свои ружья практически в упор. Но афганцы давили массой, и за десять минут последние патроны были отстреляны. Эти последние залпы вновь заставили пуштунов отойти, дав 'красным мундирам' небольшую передышку.

- Мелоун, созывай всех ко мне, - скомандовал лейтенант. Сержант, мундир которого был весь изорван, побежал исполнять приказание. Через минуту из полуразрушенных домов вышли семнадцать человек и построились в шеренгу. Половина из них была изранена. Некоторых успели перебинтовать на скорую руку, другие стояли, покачиваясь и опираясь на свои ружья. Питерсон оглядел небольшой строй и сказал:

- Вот и все. Мы храбро повоевали, но неприятелей оказалось слишком много. Но мы не уроним чести солдат Ее Величества. Поэтому, господа, в атаку. Покажем этим туземцам чего мы стоим. С этими словами он покрепче взял свое ружье и проверил, как сидит штык. Солдаты построились в небольшую колонну среди разрушенных стен, ожидая приказа.

- За мной, - скомандовал лейтенант и 'красные мундиры' с яростью обреченных бросились по склону холма на врага. Пуштуны поначалу опешили от неожиданного натиска, но через несколько мгновений, придя в себя, набросились на горстку англичан, и те исчезли в разноцветно пыльной человеческой массе. Через минуту все было кончено, и лишь радостные выкрики повстанцев оглашали окрестности.

Из шестнадцати тысяч человек, выступивших из-под Кабула, уцелел единственный человек - доктор Брайден, который израненный и совершенно истомлённый голодом, добрался до Джелалабада. Так бесславно закончилась эта авантюра.

Ровно в пять утра раздался протяжный призыв муэдзина на молитву. Стамбул оживал. Несмотря на сумерки, на улице уже слышался топот ног и скрип повозок. Купцы, после короткой молитвы спешили завести товар со складов в лавки, а крестьяне спешили на рынок, чтобы поскорее продать свой урожай. Город вырос на торговле, и на его базарах и в харчевнях звучали десятки различных языков, в том числе и русская речь. После заключения Аккерманской конвенции Махмуд II дозволил русским купцам открыть подворье, которое за десятилетие превратилось в небольшой квартал с множеством складов, гостиниц, харчевен, где можно было отведать русских блинов и кваса. Подворье могло похвастаться даже небольшой, белокаменной церквушкой в честь святителя Николая.

К русским османы относились настороженно. Как-никак, а вековые враги. Но после того как император Николай помог отцу нынешнего султана Абдул-Меджида в его борьбе против Али-Мухамеда*, этот настрой немного изменился. В отличие от англичан и французов, русские не предпринимали враждебных действий против Турции и не пытались влиять на внутреннюю политику империи. Вдобавок цены на металлы, паровые котлы и пшеницу у северного соседа оказались ниже, чем у западноевропейских или американских конкурентов. Поэтому неудивительно, что первую железную дорогу и первый телеграф проложили именно русские. Впрочем, это не мешало нынешнему султану приютить у себя врагов Российской империи, которые бежали сюда после поражения в Кавказской войне. Самым знаменитым из них являлся Шамиль - личность легендарная и почитаемая в мусульманском мире.

После замирения Чечни и Дагестана, имаму с десятком приверженцев удалось ускользнуть в Турцию. На время он затих и даже совершил хадж в Мекку. Но он оставался символом в глазах непримиримых, тех, кто хотел положить свою жизнь в борьбе с неверными. Поэтому, неудивительно, что через два года вокруг Шамиля стали сплачиваться силы, состоящие из религиозных фанатиков и наемников, которые проникали на Кавказ для продолжения партизанской войны. Под это благое дело нашлись спонсоры, кошельки которых находились в Стамбуле и в Лондоне. В Москве же стало ясно, что повторное появление Шамиля на Кавказе, лишь дело времени, а допустить этого никак нельзя.

Когда в это, по обыкновению суетное раннее утро османской столицы, раздался стук в дверь, Василий Андреевич Готхард уже оделся и ждал посетителя, попивая утренний кофе. За неделю, проведенную в Стамбуле, капитан пристрастился к этому напитку и теперь с удовольствием смаковал его крепкий, горьковатый вкус.

- Доброе утро Василий Андреевич, - поздоровался вошедший господин, одетый как типичный приказчик богатого купца в недорогой, но хорошо сидевший костюм и картуз с лакированным козырьком.

- Входите, Дмитрий Федорович, - ответил Готхард, - Хотите кофе?

- Не откажусь, - ответил вошедший и, подвинув плетеный стул, уселся напротив капитана.

- Чем обрадуете? - спросил Василий Андреевич.

- Подопечный почти из дома не выходит. Только в пятницу покидает свой дом, идя на молитву в ближайшую мечеть. Зато к нему часто наведываются гости. Двое даже были европейской наружности. Предположительно британцы. Хотя они остановились в гостинице, а не в здании миссии. Что интересно, здесь они действуют не таясь. Впрочем, это облегчает задачу.

- А какая у дома охрана?

- Охрана немаленькая. Сам дом обнесем высокой стеной, метра в два. Самого имама охраняют человек пятнадцать. Большинство живут непосредственно в доме. Есть несколько слуг, которые сменяются. Они же закупают провизию на рынке и отвозят почту, ежели таковая имеется.