Николай I. Биография и обзор царствования с приложением - [67]

С конца тридцатых годов в личной жизни императора Николая Павловича можно отметить как бы перелом, чему соответствуют новые затруднения в области внешних отношений и тревожные симптомы в делах внутренних. Главными заботами Николая делается отныне охранение начал Священного Союза, здание которого, окончательно, казалось, восстановленное соглашениями 1833–1835 гг., теперь снова начинает колебаться. Он с новыми силами, но на этот раз с гораздо меньшим успехом, направляет все свои заботы на охранение этого здания. Изолировать Францию, этот очаг революционных потрясений, становится главной целью политики Николая. Затруднения на Востоке рассматриваются им теперь точно так же прежде всего в связи с первыми признаками нового начинающегося революционного брожения в Европе. Именно с такой точки зрения прежде всего рассматривал он и разгоревшееся к 1839 г. второе восстание египетского паши, действительно поддержанного французским правительством. Политика Франции встретила противодействие со стороны Англии, и, пользуясь этим, Николаю Павловичу удалось поставить Францию в изолированное положение. Этот результат был куплен, однако, ценой фактического отказа от Унхиар-Скелессийского договора: заменившая этот последний Лондонская конвенция в глазах самого императора, по-видимому, не была такой блестящей дипломатической победой, какой ее считал, как мы уже знаем, Нессельроде. К тому же и само соглашение России, Австрии и Пруссии с Англией по делам Востока было соглашением лишь по частному вопросу, в котором менее всего можно было видеть возвращение к Шомонскому соглашению 1814 г., как того хотел бы Николай Павлович. А в то же время общественное брожение на Западе распространялось все шире и шире. Ото всех концов, из Италии и из Франции, из Испании и даже из Пруссии, приходили постоянно дурные вести. С конца тридцатых годов в Кракове снова начало усиливаться польское национальное движение, находившее отзвуки и в русских пределах: еще в 1838 г. в Вильно был раскрыт заговор Конарского и происходили беспорядки в Киевском университете.

Здоровье самого государя, до этого времени вполне удовлетворительное, начинает теперь сдавать. Его личная жизнь в конце тридцатых и начале сороковых годов была омрачена рядом горестных и тревожных событий. Еще в 1836 г., 26 августа, во время поездки государя по дороге из Пензы в Тамбов, около Чембара его коляска опрокинулась и сам он получил перелом ключицы. Около двух недель, с 26 августа по 9 сентября, он принужден был оставаться в Чембаре в самых неблагоприятных условиях и двинулся в дальнейший обратный путь гораздо ранее, чем это позволяло, по мнению докторов, состояние его здоровья. По отзывам современников, государь после этого происшествия стал очень раздражителен. С этого времени, по-видимому, начало падать и его доверие к его лейб-медику доктору Арндту и расти доверие к доктору Мандту, приехавшему около 1837 г. из-за границы, пользовавшему в это время императрицу и назначенному лейб-медиком на место Арндта в 1839г. Во время своей поездки в следующем году на Кавказ Николай Павлович чувствовал себя точно так же не вполне хорошо и несколько раз недомогал. А вскоре после его возвращения на этот разв Петербург, в ночь с 17-го на 18-е декабря, произошел известный пожар Зимнего дворца. Государь с государыней были в это время на представлении в Большом театре. Узнав о пожаре, государь поспешил во дворец и лично распоряжался спасением бумаг и государственных и личный драгоценностей. Тем не менее в огне погибло многое, а тушение пожара стоило жизни нескольким десяткам человек. Николай Павлович переехал после пожара в Аничкинский дворец («Аничкинский дом», как он его обыкновенно называл), где и оставался до начала 1839 г., пока не был отстроен Зимний. Государь был очень расстроен этим событием и долгое время после этого обнаруживал нервную боязнь при малейшем виде огня и запахе дыма.

В начале 1838 г. Николай Павлович вместе с супругой и наследником, отправлявшимся в то время в свое заграничное путешествие, посетил Берлин, где пробыл с 7-го по 26-е мая. Дальнейший маршрут наследника цесаревича начинался со Швеции. Государь, в свою очередь, пожелал воспользоваться этим случаем, чтобы посетить лично шведского короля Карла-Иоанна, и вместе с наследником прибыл 29 мая в Стокгольм, где и оставался два дня. Отсюда он вернулся к началу июня в Петербург, а наследник двинулся в свой дальний путь, в Данию. Здесь наследник сильно простудился, а так как и без того его здоровье было в это время неудовлетворительно (само путешествие его за границу имело, отчасти, целью лечение в Эмсе), то это обстоятельство тем более встревожило государя. Решено было, что наследник проведет зиму в теплом климате, в Италии. Чтобы повидать перед этим своего сына, Николай Павлович в этом году, в конце августа, вторично ездил за границу. В начале 1840 г. ухудшилось здоровье императрицы, и в мае месяце она также выехала в Эмс. Тотчас вслед за этим пришло известие об опасной болезни прусского короля, и Николай Павлович выехал поспешно в Берлин, где еще застал в живых своего тестя. Смерть Фридриха-Вильгельма (26 мая) глубоко огорчила государя. В то же время здоровье императрицы поправлялось медленно, и зима 1840–1841 гг. прошла для Николая Павловича в тревогах и волнении. Все это, между прочим, заставило несколько отсрочить брак наследника цесаревича с принцессой Гессен-Дармштадтской, решенный еще с начала 1839 г.: бракосочетание состоялось 16 апреля 1841 г. Приблизительно с этого времени Николай стал постепенно привлекать своего будущего преемника к делу управления, чтобы этот последний мог «изучить свое царственное ремесло». С конца 1839 г. наследник, по желанию государя, начал присутствовать в Государственном Совете, а с конца 1840 г. и в Комитете министров. В день бракосочетания наследника государь назначил его членом Государственного Совета. В августе 1841 г., ввиду отъезда государя на маневры в Ковно и Варшаву, рескриптом на имя председателя Государственного Совета кн. Васильчикова решения по делам Комитета министров в отсутствие государя возлагались на наследника цесаревича. Когда зимой 1845 г. государь отъезжал в Палермо, наследник был облечен такой властью, что за границу посылались лишь мемории общего собрания Государственного Совета и проекты Высочайших указов. С 1842 г. Николай Павлович постоянно назначал своего старшего сына в различные комитеты и, между прочим, в секретные комитеты по крестьянскому вопросу.