Николай Губенко - Режиссер и актер - [6]

На великого реформатора сцены они одевали тесную ему академическую шапочку. Студенческая молодежь и стала рассматривать его как сугубо вчерашнего маэстро. А Брехт - день сегодняшний и завтрашний, это - смелый поиск и эксперимент. Я не утверждаю, что так думали все, но убежден, что многие. И все звонче и звонче в театральных кругах стало звучать имя Всеволода Мейерхольда. Такого рода настроения и взгляды, при всей их исторической односторонности, носили до поры и до времени прогрессивный характер.

Впрочем, актерам в кинематографе едва ли при всех обстоятельств (и чтобы они не говорили) ближе Станиславский, чем Брехт, хотя в кино и учитывается его опыт, особенно в абсурдистской драме, в фильмах-притчах, в эксцентричных комедиях и т.п. Но главным все же, что блистательно доказывает опыт лучших и отечественных, и голливудских фильмов, остается игра с возможно полным перевоплощением в персонажа, личностное переживание (вживание) его судьбы и характера. Актерская работа по Брехту требует акцентированного отстранения ("очуждения") от героя, как бы представление его публики, которой предлагается сугубо самостоятельно вынести о нем умозаключение. Впрочем, самостоятельность эта относительная. Яркий и обаятельный актер может так представить зрителям своего персонажа, что те его полюбят или возненавидят, как захочет того исполнитель роли. Словом, деление актеров на актеров переживания и актеров представления достаточно условно. Но такое деление, особенно в сценическом искусстве, имеет свой смысл.

Губенко сочетал в себе актера обоих типов, но больше на сцене склонялся ко второму. И связывал свое будущее не только с кинематографическим, но и театральным поприщем. Для него спектакль по Брехту явился просто подарком, праздником души.

Зигфрид Кун поручил Николаю центральную и самую ответственную роль, на которой держался весь спектакль, - главаря гангстерской шайки Артуро Уи, то есть, в сущности, Адольфа Гитлера. Пьеса представляла собой грандиозный памфлет на кровавую историю восхождения фюрера к вершинам власти. Но внешне выглядело дело так, что речь идет не о нацистском вожде, а некоем свирепом бандите.

Молодой актер безгранично увлекся предложенной ему работой. Велась она в тесном контакте с режиссером. "Мы создавали, - отмечал Губенко, - в роли хорошо высчитанный рисунок. Это было трудно, утомительно, но мне это было интересно. (Вообще интересна тяжелая работа!)"9. В роли Артуро Уи актер добивался и добился теснейшего сочетания строгого расчета, тщательной продуманности каждой мизансцены, каждого своего движения и мимики со свободно льющейся импровизацией по ходу спектакля.

Помню, будто это было вчера, свое потрясение, полную завороженность от увиденного на сцене актового зала ВГИКа. На лицах актеров были нарисованные гротесковые маски, сплошь черно-белые с красной широкой полосою губ. Маска Губенко, при всей своей шаржированности, удивительно точно передавала облик фашистского главаря. Страшный, зловещий облик, в котором, однако, просвечивало нечто клоунское. Дерзкая пластичность внешнего рисунка, необыкновенная легкость движений, за которой ощущался огромный напор творческой энергии, магнетически притягивал зрителя к Губенко - Артуро-Уи Гитлеру. В сатирическо-обличительном ключе актер развенчивал и вышучивал всю убогость, никчемность своего персонажа, нисколько, однако, не приуменьшая его социальной опасности как носителя дьявольского зла и беспредельной жестокости.

"Не преуменьшая", пожалуй, не то слово. Губенко вкладывал в создаваемый на наших глазах сценический образ свою с измальства выстраданную ненависть к фашизму, который отнял у него отца и мать и обрек на сиротское детство. Отталкиваясь, по-видимому, от сугубо личных чувств и воспоминаний, актер уверенно шел к масштабным социальным обобщения. Он обличал не только гангстера Артуро Уи, не только персонально Адольфа Гитлера, но и всех диктаторов сразу.

Успех спектакля был феноменален. Его на "ура" приняла максималистски требовательная вгиковская аудитория, о нем с восхищением заговорили в театральных кругах. Губенко были ими замечен и отмечен уже сложившийся и перспективный актер остро характерного плана. Лестными были и отзывы в прессе. "Очень интересно, - писала "Советская культура", - играет Артуро Уи (читай - Адольфа Гитлера) Н. Губенко. Губенко использует удачно найденную интонацию, особое голосоведение, переходящее в истерический визг, нелепую танцующую походку, еще увеличивающую его сходство с "дергунчиком". Он смешон. Так по страшному смешны бывают сатирические персонажи Салтыкова-Щедрина. И он опасен, как выпущенный на свободу буйно помешанные"10.

***

Актерским дебютом Губенко в столице явилась театральная роль, пусть и на студенческой сцене. Но рядом и даже раньше должна была бы находиться другая - экранная. Совсем еще зеленого студента, Колю пригласил на свой фильм тогда молодой, но уже известный кинорежиссер Марлен Хуциев. Это был тот самый знаменитый фильм, который в пух и прах разнес Никита Сергеевич Хрущев, - "Застава Ильича", законченный производством в 1961 году, но увидевший свет, в усеченном виде, три года спустя под псевдонимом "Мне двадцать лет". Там Губенко с блеском сыграл одну из ведущих ролей рабочего паренька Колю Фокина, своего сверстника.