Николай Гоголь. Жизнь и творчество (Книга для чтения с комментарием на английском языке) - [9]

И Гоголь забрасывает друга вопросами о петербургской жизни: "каковы там цены, в чём именно дороговизна"; "каковы там квартиры? что нужно платить в год за две или три хорошенькие комнаты, в какой части города дороже, где дешевле, что стоит в год протопление их". Не забывает спросить, "как значительны жалованья" и сколько получает Высоцкий. Интересуется и распорядком дня: сколько часов нужно быть в присутствии — вопрос, показывающий, что Гоголь не собирался ограничивать свои занятия только службой, что ему необходимо было свободное время. Посреди самых высоких мечтаний Гоголь сохраняет свойственную ему трезвость и практичность. Даже своё будущее платье он уже обдумывает и поручает Высоцкому заказать фрак. Фрак должен быть модный, "самый лучший", "а сукно-то, я думаю, здесь купить (г. е. на Полтавщине — Ю.М.), оттого что ты говоришь — в Петербурге дорого…"

"Дело о вольнодумстве"

На решение Гоголя посвятить себя юридической службе повлияла та атмосфера, которая установилась в последние годы в Гимназии.

В 1825 году здесь появился новый профессор Николай Григорьевич Белоусов. Через год он был назначен инспектором* и тотчас же энергично взялся за дело.

До Белоусова учеников не баловали ни питанием, ни одеждой. В письмах Гоголя родителям встречаются просьбы, подобные следующей: "…Прошу вас, пришлите мне тулуп, потому что нам не дают казённого ни тулупа, ни шинели, а только в одних мундирах, несмотря на стужу".

В несколько месяцев всё переменилось. Питание улучшилось, одежду выдали новую, комнаты, в которых жили гимназисты, стали наряднее и веселее. Оживление гимназического театра тоже произошло благодаря Белоусову.

Нового инспектора отличала простота и демократизм в обращении с гимназистами, столь не похожие на чванство и высокомерие многих преподавателей. "Он обходится со всеми нами совершенно как с друзьями своими, — сообщал Гоголь Высоцкому, — заступается за нас против притязаний… профессоров-школяров. И, признаюсь, ежели бы не он, то у меня недостало бы терпения здесь окончить курс — теперь по крайней мере могу твёрдо выдержать эту жестокую пытку…"

Но не только как инспектор — ещё и как преподаватель оказывал Белоусов на гимназистов благотворное влияние. Он был младшим профессором юридических наук и с осени 1825 года (когда Гоголь находился в 7-м классе) читал курс естественного права. Одна из главных идей этой науки состоит в том, что каждый человек, независимо от звания и положения, обладает неотъемлемыми правами на свободу, достоинство и т. д.

Недаром в известном нам письме, в котором Гоголь сообщал о своём желании служить на поприще юстиции и бороться с неправосудием, он прибавлял: "Два года занимался я постоянно изучением прав других народов и естественных, как основных для всех, законов…" "Два года" — это как раз с того времени, как естественное право стал читать Белоусов.

Однако вольные мысли в лекционных курсах и гуманное обращение с гимназистами не прошли для профессора безнаказанными. Белоусов не был революционером или заговорщиком. Но в атмосфере, когда ещё свежа была память о восстании декабристов, любое отступление от шаблона, любые проблески самостоятельности казались властям крамолой. И всегда находились люди, готовые подогреть настроения подозрительности и страха.

В Гимназии такую роль принял на себя М. В. Билевич, старший профессор юридических наук, один из тех бездарных преподавателей, которых Гоголь называл "школярами". Билевич имел основание для личной вражды к Белоусову, тоже юристу по специальности, преподававшему свой предмет гораздо успешнее, чем "старший профессор". В мае 1827 года Билевич подал в педагогический совет рапорт о том, что он "приметил у некоторых гимназистов" признаки вольнодумства, а последние явно проистекают от ложного преподавания естественного права. Белоусов, — прибавлял доноситель, — читает свой курс не по предписанным пособиям, а "по своим запискам".

И заварилась история, получившая название "дела о вольнодумстве". Профессура раскололась: с одной стороны — преподаватели, сочувствовавшие Белоусову: К. В. Шапалинский, И. Я. Ландражин, Ф. О. Зингер; с другой стороны — мелкие завистники, педанты и ретрограды: тот же Билевич, профессор русской словесности П. И. Никольский.

Началось следствие по "делу о вольнодумстве", и к допросу привлекали гимназистов. 3-го ноября в Конференцию (совет преподавателей) призвали Гоголя, и тот, согласно протоколу допроса, заявил, что свои объяснения Белоусов "делал по книге". Это значит, что Гоголь дал показания в пользу преследуемого профессора, стараясь оградить его от обвинений.

Увы, ни Гоголю, ни другим доброжелателям помочь Белоусову не удалось. Дело о вольнодумстве закончилось решительным разгромом передовой профессуры: Белоусов, Шапалинский, Ландражин, Зингер были уволены, а сама Гимназия преобразована в Лицей со специальным физико-математическим направлением. Произошло это несколько позднее, когда Гоголь уже оставил Нежин, но готовящаяся расправа, резко изменившаяся атмосфера отравила ему последние месяцы учения.

Поэтому, вероятно, Гоголь никогда не вспоминал тепло Гимназию. Вспоминал свою молодость, свою "юность", свою "свежесть", но не Гимназию как таковую.