Николай Бердяев - [16]

Образ большевиков для Бердяева был неприемлем и эстетически, и этически. Слишком много было вокруг людей, изменивших себе. Философ был потрясен перевоплощением, произошедшим в революционерах, которые стремились занять высокое положение при советской власти. Он считал, что личность при любых обстоятельствах должна оставаться неизменной. Бердяева поражали не только моральные метаморфозы в людях, он был ошеломлен появлением новых выражений на лицах, ранее не виденных им в русском народе. Николай Александрович называл это «новым антропологическим типом» – лица, в которых уже не было доброты, некоторой неопределенности, расплывчатости черт. Их заменили лица гладко выбритые, с жестким выражением, агрессивные и напористые. Изменялись не только люди – изменялись народы. Мистически настроенный Бердяев в сложившемся порядке вещей видел что-то жуткое, даже потустороннее.

Через несколько дней после того, как святитель Тихон, патриарх Московский и всея Руси, обратился «ко всем верным чадам церкви Христовой» с посланием по поводу начавшихся преследований духовенства и кощунственных действий властей по отношению к святыням, 28 января 1918 года состоялся крестный ход из всех московских храмов на Красную площадь. Принимал участие в этой процессии и Николай Бердяев. Шествие приняло грандиозный характер, люди повсеместно присоединялись к нему, хотя и не были уверены, что вернутся домой живыми. К счастью, обошлось без столкновения с властями, жертв не было.

В 1918 году был образован Всероссийский союз писателей. Николай Александрович стал вице-президентом московского отделения союза. Затея эта была необыкновенной, ведь, как известно, большевики подозрительно и враждебно относились к интеллигенции. Когда надо было зарегистрировать это творческое объединение, то отрасли, к которой можно причислить труд писателей, просто не оказалось. В итоге Союз писателей зарегистрировали по категории типографских рабочих.

Обычно хлопотать о членах Союза писателей – освобождать их из тюрьмы или ограждать от грозящего выселения из квартир – в московский Совет рабочих депутатов, к Каменеву, ездил Бердяев. Каменев хоть покровительствовал ученым и писателям, но Николаю Александровичу, общаясь с ним, приходилось делать над собой усилие. Каменев, пусть и был любезен и внимателен, но приобрел уже вид и манеры сановника, носил шубу с бобровым воротником. А у философа Бердяева любая бюрократия вызывала отвращение.

В стране разруха, газеты, издательства закрыты. В этой ситуации люди, зарабатывавшие на жизнь пером, оказались без средств к существованию. В сентябре 1918-го группа московских литераторов и ученых – М. Осоргин, Н. Бердяев, В. Ходасевич, Б. Зайцев, профессор Дживелегов и другие – организовала на паях так называемую Книжную лавку писателей. Они не только скупали и перепродавали книги, но собирали редкие издания, обеспечивали литературой школы, рабочие клубы. Николай Александрович вместе с другими стоял за прилавком, торговал книгами. Лавка держалась главным образом благодаря деловым качествам Осоргина. У Бердяева же не было способностей к коммерции, он и цены-то книг редко знал. Скоро Лавка стала своеобразным литературным клубом.

В первые послереволюционные годы философу нередко приходилось выступать перед огромными аудиториями. Собрания были самыми разными. В 1919 году, например, в Клубе анархистов проводился диспут о Христе, в котором участвовали толстовцы, последователи Н. Федорова, соединявшие его идею о воскрешении с анархо-коммунизмом, анархисты, коммунисты. Атмосфера в зале, переполненном красноармейцами, матросами, рабочими, была наэлектризована. Один рабочий читал доклад о Евангелии, составленный на основе популярных брошюр по атеизму. Много говорили о противоречиях в Евангелиях. Прослушав всех докладчиков, говоривших о Христе, Николай Александрович понял, что говорить с такой довольно примитивной аудиторией в атмосфере, насыщенной страстями, будет трудно. Но он все же попросил слова. Впоследствии философ утверждал, что в тот день говорил лучше, чем когда-либо, и называл выступление в клубе анархистов самым большим своим успехом. Тезисы речи он впоследствии изложил в брошюре «О достоинстве христианства и недостоинстве христиан». Сначала аудитория отнеслась к Бердяеву враждебно, раздавались насмешливые возгласы, выкрики. Но постепенно он овладел вниманием слушателей. Когда Николай Александрович закончил речь, зал взорвался аплодисментами, к нему подходили, пожимали руку, благодарили.

Другой случай – публичная лекция «Наука и религия» в Политехническом музее. В огромном зале было не меньше полутора тысяч слушателей, в основном рабочих и красноармейцев. После лекции публика просила начать прения. Николай Александрович отвечал, что лекция разрешена без прений. Внезапно из-за его спины вышел некий неприятного вида человек и заявил, что именем Всероссийской чрезвычайной комиссии объявляет прения открытыми. У слушателей было много вопросов. Атмосфера в зале была напряжена, как и вообще в революционной Советской России того времени. Когда после лекции Николай Александрович возвращался домой на Арбат, его провожала группа слушателей, состоявшая главным образом из рабочих. Один из них с большой страстностью обрушивался на религию и на веру в Бога. Бердяев спросил у него, зачем же он ходит на такие лекции? Ответ был удивительным и неожиданным. Рабочий сказал, что хочет, чтобы ему опровергли доказательства против веры в Бога.