Николай Амосов без скальпеля - [4]

— Вот она и решит, насколько мы с тобой правы, — сказал он мне. Недавно я нашел среди своих бумаг некрасовскую открытку из Ялты, датированную 24 января 1964 года. В конце он пишет: «…Три дня тому назад уехала Ася, увозя с собой Амосова. Обещала передать начальству…». В «Новом мире» рукопись прочитали сравнительно быстро. Всем вроде понравилась. Ждали решения главного редактора. Наконец, нам сообщили, что Александр Трифонович, которому повесть в принципе пришлась по душе, готов ее печатать, но, увы, только… «при изъятии всей этой кибернетики». На что, сами понимаете, наш упрямый и, как говорят поляки, гоноровый автор пойти не захотел.

Так повесть попала в киевскую «Радугу», и три «амосовских номера» сразу же стали библиографической редкостью. Такая же судьба постигла и первое книжное издание, вышедшее через год в Киеве. Затем пошли издания московские. Вскоре общий тираж достиг семи миллионов. Согласитесь, что совсем неплохо для дебютанта. Затем книгой заинтересовались за рубежом. Первыми ее издали англичане, потом немцы, затем она вышла чуть ли не во всех европейских странах, а также в Японии и несколько раз в Соединенных Штатах Америки.

Критика высоко оценила книгу, ее художественные достоинства — лаконичный стиль, предельную достоверность, интеллектуальный уровень произведения, ярко выраженную гражданскую позицию автора. Вызвала книга и много споров, преимущественно в медицинской среде. Тут, пожалуй, сказались чисто профессиональные интересы.

Мне, например, приходилось слышать от медработников, что автор книги слишком откровенно обнажает тайны врачебной практики, скажем, всяческие трудности, ошибки, сомнения и колебания врача, и что все это, дескать, может подорвать у публики веру в доктора, доверие к самой врачебной профессии. Зная многих деятелей современной медицины, я не раз убеждался в том, что напротив — чем глубже их познания и чем выше профессиональный уровень, тем они менее категоричны в своих суждениях, тем чаще испытывают сомнения, и все это, конечно же, ничуть не снижает их авторитета, а скорее наоборот, вызывает к ним еще большее уважение.

Пример тому — сам автор беспощадных «саморазоблачений», который после своей книги поднялся еще выше в глазах большинства читателей именно как Врач с большой буквы. Не забудьте при этом, что книга увидела свет в тот период, когда в нашей стране царила полная безгласность, когда многое держалось в секрете от людей, начиная конкретными заболеваниями, и кончая элементарной медицинской статистикой.

Между тем врачебные проблемы, мысли об операциях и хирургии вообще — в конечном итоге лишь фон этой замечательной книги, отнюдь не медицинской в общепринятом смысле этого слова, а скорее, я бы сказал, лирико-философской. Ибо автор предстает в ней не только крупным хирургом, но и художником-мыслителем, думающим о серьезных гражданских и нравственных проблемах.

И еще одно уточнение. Иногда говорят и даже пишут, что герой книги Амосова — сам Н. М. Амосов. Это не совсем так: о герое книги хирурге Михаиле Ивановиче можно сказать, что он профессионал амосовского типа, не более того. И тем не менее, со страниц повести, написанной от первого лица, с читателями говорит, конечно же, Николай Михайлович Амосов, говорит заинтересованно и страстно, со своей обычной интонацией, в которой разве что не слышно его обычного, до сих пор не утерянного вологодского оканья.

Ну, хорошо: триумф книги бесспорен, это факт. Однако кое у кого могло еще возникнуть вполне объяснимое сомнение, будет ли ошеломляющий литературный дебют Амосова иметь успешное продолжение. Мало ли дебютантов так и остались авторами одной единственной книги! И года не прошло, как Николай Михайлович дал мне читать новую рукопись. Теперь уже не повесть, а роман. И не просто роман, а научно-фантастический. И вторая книга была написана на добротном профессиональном уровне, и ее хорошо приняли как читатели, так и литературная критика.

Второй книгой Амосов подтвердил не только свое незаурядное литературное дарование, но и то, что литературой занимается не просто удовольствия ради или из чистой любви к искусству. Он нашел возможность делиться с широкой читательской аудиторией своими идеями, мыслями, жизненными наблюдениями, давно испытывая потребность в таком самовыражении. И я уже без всякого удивления принял его третью книгу под странным названием «ППГ-2266». Впрочем, аббревиатура расшифровывается уже на первых страницах, и читатель понимает, что ППГ — это полевой подвижный госпиталь. Как видите, третья книга совершенно не похожа на первые две, что в общем-то вполне естественно для характера Николая Михайловича.

Новая вещь — сугубо документальная, основой ее явилась «Книга записей хирурга», то есть служебный журнал, который Амосов, будучи ведущим хирургом полевого госпиталя, вел на протяжении всей войны, точнее — на Западном, Брянском, Первом, Втором и Третьем Белорусском фронтах, а потом еще и на Первом Дальневосточном. Всю войну с фашистской Германией, а затем и с Японией он провел в одном госпитале, возвратив к жизни тысячи раненых солдат и офицеров. Есть о чем рассказать…