Никогда не забудем - [41]

Как только солдаты отошли, Володя подобрал болт, торопливо расстегнул кобуру, взял револьвер, а на его место положил болт. Дровосеки стояли спиной к нему и ничего не заметили. Спрятав револьвер в карман, Володя взял полено и понес к штабелю. Штабель плотно прилегал к забору, который отделял двор от улицы. Володя подошел к забору, выбил поленом доску, положил револьвер на дрова и прикрыл его поленом. Друзья его смотрели и радостно улыбались. Володя погрозил им кулаком, и те опять взялись за работу.

Как только машина проехала во двор, зазвенел звонок на обед. Немцы быстро разобрали свои шинели, оружие и подались в казарму. Ребята тоже ушли со двора. На улице Толя тихо сказал:

— Мы видели все и следили за всем, что делалось на дворе…

— Когда немцы узнают, что пропал револьвер, начнут искать, спрашивать, кто взял. Скажете, что ничего не видели и не знаете, — сказал товарищам Володя.

На углу улицы он остановил друзей и прошептал:

— Пока немцы не хватились, револьвер нужно забрать. Вы наблюдайте, а я пойду.

Брат подошел к выбитой доске, просунул руку в щель и вытащил револьвер. Спрятал в карман и махнул друзьям — дескать, идите прямо, а сам пошел по другой улице. Он спрятал револьвер под тротуаром, напротив нашего дома.

На следующий день маму погнали копать окопы. Я и Володя остались дома. Мы играли с младшими детыми. В сенях раздался стук, и в хату вошли три немца. Начали расспрашивать про револьвер. Володя отвечал:

— Я ничего не знаю…

Немцы перерыли в хате все вещи, но оружия не нашли. Это обозлило их. Они набросились на Володю и избили его до крови. И это им не помогло — брат твердил одно и то же:

— Ничего не знаю… Никакого револьвера я не видал.

Я и жалел брата и гордился, что он такой смелый и стойкий. Немцы забрали Володю и повели. Офицер, допрашивавший его, сначала хотел взять лаской. Он сказал, что если Володя признается и вернет револьвер, то сейчас же будет отпущен домой с подарком. Но старания немца были напрасны: Володя повторял одно и то же. Тогда его начали пытать. Били плетками до потери сознания, отливали холодной водой и опять били. Голого сажали в холодную. Когда и это не помогло, собрали вместе трех мальчиков и начали говорить, что они один одного выдали. Осталось выяснить, кто из трех виноват. Немцы внимательно следили за мальчиками. Те стояли молча перед палачами, и каждый на хитрости немцев отвечал:

— Я-то не брал, а если кто брал или видел, пусть скажет.

Немцы убедились, что ничего от ребят не добьются. Отпустили Толю, Алеся, а Володю продолжали мучить. Но никакие пытки не могли сломить его упорство. Немцам надоело возиться с ним, и они решили прикончить брата.

Его повели в камеру смерти. Он вошел туда и увидел двух немцев, которые держали большой мешок. Володя сразу догадался обо всем. Так немцы расправлялись с партизанами, которые отказывались отвечать на допросах: завязывали человека в мешок в бросали под лед в Днепр.

Брат остановился у дверей. К нему подскочили два жандарма. Один схватил за руки, с силой заломил их назад, второй — за ноги. Подняли и сунули в мешок. Володя громко заплакал и попробовал дернуть ногой, но от сильного удара сапогом в бок охнул и затих. Его подняли, вынесли на улицу и бросили в машину. Через несколько минут грузовик отъехал.

Володя лежал в машине, и ему казалось, что в кузове, кроме него, никого больше нет.

Умирать Володе не хотелось, и он начал думать, как бы ему выбраться из мешка. Но что мог он сделать голыми руками? Вдруг в голову пришла смелая мысль: зубы! Он собрал в комок ткань мешка и начал быстро жевать ее. Сначала прогрыз небольшую дырку, просунул в нее пальцы обеих рук и принялся с силой рвать мешок. Когда дыра сделалась больше, брат просунул ногу и две руки, натужился, и мешок подался. Потом Володя высунул голову и посмотрел по сторонам. В кузове, действительно, никого не было. Это его обрадовало. Володя сбросил с себя мешок, ухватился руками за борт, изловчился и выпрыгнул из машины — под откос, в снег.

Неподалеку был лес, и Володя пополз к нему. Руки окоченели от холода, но он не обращал на это внимания. Ему не терпелось добраться до лесной чащи, спрятаться от злого врага — немца.

С полкилометра прополз Володя, когда услышал тяжелый топот лошадиных ног. Он оглянулся. По дороге ехал полицейский на коне. Заметив ползущего человека, погнался. Володя хотел подняться и бежать, но сильный удар плетью сбил его с ног.

Полицейский пригнал Володю в Шклов и сдал в комендатуру. Его посадили в тюрьму, допрашивали — кто он такой и откуда. Володя не признался. Через несколько дней его перевели в концлагерь. Вместе с другими его гоняли копать окопы около города.

Я часто носил ему передачу. Во время наших встреч он рассказывал, как немцы издевались над ним в гестапо и как спасся от смерти. Однажды сказал мне, где спрятал револьвер. Я отыскал его и через Володиных товарищей передал дяде Маньковскому.

В лагере Володя пробыл до прихода Красной Армии. Отступая, немцы вывезли его в Германию. Что там случилось с ним, я не знаю.

Коля Кайкулин (1931 г.)

г. Шклов.

Два раза в Кенигсберге

Наша деревня называлась Грани. Расположена она была недалеко от города Полоцка. Помню, как мама с папой ездили туда на базар и привозили оттуда мне вкусные баранки и конфеты. Мне шел седьмой год, и я был один у родителей. Правда, был еще старший брат, Василий, но он служил в Красной Армии.