Никогда не смотри через левое плечо - [12]

– Без коробки не поеду, – решительно сказал он, – я хочу оставить память о своем детстве. Почему ма хранит свою куклу в коробке из-под обуви, а я не могу?

Алекс, напевавшая что-то на кухне, неожиданно поперхнулась.

– Я помогу тебе? – сладким голосом спросил Ленни, предвкушая, как отправит в мусор половину всего этого добра.

– Сам упакую, – мрачно ответил Фил. – Или ты хочешь сказать, что в новом доме для моих вещей не найдется места? Ты мне откроешь чердак, и я туда все отнесу. Не проблема.

Алекс тоже не пожелала расстаться с любимыми вещами и собрала целый чемодан альбомов и безделушек. Наполнила две объемистые сумки одеждой для себя и для Магги. Вещи забили багажник, и одну из сумок пришлось пристроить в ногах Фила. Он мужественно согласился сносить такое неудобство отчасти потому, что как раз в эту сумку он упрятал все свои игрушки и надеялся, что рядом с ним они будут в полной безопасности.

– Ну-ну, – сказал Лени, занимая место рядом с Арчибальдом, – я думал, что мы приедем как цивилизованные люди, а оказывается, что моя семья – обыкновенный цыганский табор, не желающий расставаться с помятыми жестяными чайниками и закопченными котлами.

«Табор», оккупировав заднее сиденье, предпочел помалкивать. Только Магги лепетала что-то свое и радостно сверкала двумя новенькими нижними зубами.

Фил прямо с порога бросился в свою комнату и замер в дверях от счастья. Стены сверкали свежей нежно-голубой краской, ажурная оконная решетка, выкрашенная белым, спорила с кружевом тонких занавесей. На полу лежал огромный ковер, который был бы самым лучшим ковром в мире, если бы на пенистых волнах, изображенных на нем, не восседала яркая золотая «девчоночья» рыбка. Впрочем, в этой комнате Фил готов был простить и рыбку, и все на свете. Даже если бы на полке стояла Барби в коробке, все равно эта комната была бы самой лучшей в его жизни. Потому что у него впервые появилась своя комната.

Через три дня после вселения семьи Карми в новый дом к ним пожаловал гость. Все еще сидели в столовой, попивая кофе, как вдруг раздался звонок.

– Неужели это нянька? – обрадовалась Алекс.

Но это была не няня. Анна ввела в комнату человека лет тридцати.

– Иштван Беркеши, – представился гость.

Он был высок и строен, худое аристократическое лицо с правильными чертами выражало непоколебимое спокойствие и доброжелательность. Густые черные кудри обрамляли бледное лицо, по-старомодному ниспадая крупными кольцами на спину и плечи.

– Проходите, – слегка растерявшись, пригласил Ленни.

Он еще не усвоил манер человека из высшего общества, к которому оказался причисленным, в одночасье сделавшись миллионером.

– Здравствуйте. Очень рад. Я – Леонид Карми. Моя жена – Александра. Наш сын – Филипп.

– Здравствуйте, – величественно кивнул гость. – Я был другом госпожи Елизаветы. Но мне бы хотелось стать и вашим другом тоже. Я очень надеюсь, что наши интересы совпадут, и мы найдем общие темы для разговоров.

Голос гостя с легким иностранным акцентом переливался всеми оттенками черного бархата.

Его тут же усадили за стол и предложили чашечку кофе. Когда рассеялось напряжение первых минут знакомства, завязалась непринужденная беседа. Гость был мил и отвечал на вопросы без стеснения. Да, он часто навещал Елизавету и скрасил ей последние годы жизни. Как давно они были знакомы? О, почти восемь лет. Она была мудрой женщиной и очень образованной. Старой закалки, сейчас таких уж и не сыщешь.

– Иштван – это Иван? – спросила Алекс.

– Нет, – ответил гость, – это венгерское имя. Иштван – это Стефан. Я из Венгрии. Теперь вот живу здесь, в Барнеби, недалеко от вашего дома. И если вы не станете возражать, то стану частым гостем. По правде говоря, у меня и не было никого, кроме вашей бабушки, – обернулся он к Ленни, – а теперь вот и ее не стало.

– Конечно, мы будем очень рады! – воскликнул Ленни. – У нас ведь тоже нет знакомых в этом городе.

Он хотел добавить «знакомых нашего круга», но почему-то застеснялся.

– О, – заметил гость, – теперь вам будет несложно завести друзей из числа самых известных и богатых граждан города. Боюсь, вы настолько увлечетесь светской жизнью, что однажды совсем забудете беднягу Иштвана, который любит лишь покой, умную беседу и тихие вечера у камина. А мне много и не надо. Вот так посидеть за чашкой кофе. Я ведь ужасный домосед. Смею надеяться, что вы вернете мне этот визит и посетите мое скромное жилище в любое удобное для вас время.

– Конечно, мы придем, – тоненьким голоском сказал Фил, робко глядя на нового знакомого. С каждой минутой тот нравился ему все больше, и он с интересом прислушивался к разговору взрослых, хотя давно уже подумывал о том, чтобы сбежать к себе. Ведь наверху его ждал компьютер с недоигранной стрелялкой, а это, сами понимаете, святое и не терпит отлагательств.

Разговор давно уже перешел на предметы малоинтересные для Фила. Но он продолжал сидеть тихонько, словно мышь, зачарованно глядя на Иштвана.

Анна вошла в кухню, притворив за собой дверь.

– Слышь, – зашептала она горничной, – пришел он. Иштван этот. Сидят, разговаривают.

– Какой Иштван? – сонным голосом спросила Элен. В последнее время она бродила как осенняя муха.