Никогда не сдавайся - [33]

Я пыталась снова и снова объяснить, что Миха – не просто юношеское увлечение. Он был моей второй половинкой, я знала это, и даже объяснила это самому Михе однажды днём. Причина, по которой я была в этом уверена, проста: я всегда верила, что, когда я найду свою родственную душу, свою причину чтобы дышать, я почувствую всё это до самых костей. Это чувство не так уж легко отодвинуть в сторону или выбросить вон. Оно там, и оно растёт до тех пор, пока не достигнет твоей души, навсегда оставляя свой след. Миха сделал всё это и даже больше. Никакое количество времени и пространства между нами не может задеть или изменить то, что я чувствовала к Михе Тейлору. Попросту говоря, он был единственным. И всё равно, шестнадцать мне лет или шестьдесят, я знала, что это правда.

Факты были неопровержимыми, а любящая пара будет учить моего маленького мальчика всем тем вещам, которым не сможем Миха и я. Они будут вытирать его слёзы, когда он плачет, учить его ходить и писать. Думаю, он вырастет вылитым Михой. Хотя мне и грустно немного, эта мысль успокаивала меня на протяжении последних нескольких месяцев одиночества. Наш малыш не мог быть с нами, но, по крайней мере, он жив. Просто знать, что он где-то там, означает, что Миха и я существовали. Мы любили друг друга достаточно, чтобы создать его. Он – моё доказательство того, что любовь существует.

Позже, той ночью, моя депрессия и рыдания прорвались сквозь моё тело в приступе лихорадки. На протяжении всей моей беременности у меня не было ни единого момента без чувства любви или ощущения быть желанной, это оставило свой отпечаток. Теперь шрамы снаружи соответствовали шрамам внутри. Теперь я потеряла мою последнюю связь с ним... ушедшим навсегда. В мой последний триместр я проводила время, проводя руками по своему животу размером с баскетбольный мяч, зная, что часть Михи была во мне. Это родство и связь сохраняли мне спокойствие, когда я чувствовала, что моё сердце и душа теряли связь с реальностью.

Моя дверь потихоньку открывается, когда входит моя медсестра, Алиша Харкинс, останавливаясь, чтобы оглянуться и увериться, что она вошла в мою комнату незамеченной.

— Эльза, милая, я бы не смогла простить себя, позволив им забрать твоего сына, не дав тебе подержать его хотя бы раз.

Подойдя к моей кровати, она, как будто само собой разумеющееся, вручает мне малыша, которого бережно держала в своих руках. Мои глаза сдерживают слёзы нервозности, а дыхание останавливается, когда я вижу малыша в розовой шапочке. Я озадачена, потому что моё сердце желает малыша, но не этого. Моё сердце тоскует по мальчику. Глядя на неё в полном замешательстве, я озадачиваюсь, почему она перепутала младенцев. Неужели она забыла, что у меня был мальчик? Глядя на неё, я качаю головой и спрашиваю:

— Я не понимаю, зачем Вы принесли мне эту малышку?

Я понижаю свой голос, чтобы не разбудить младенца у неё на руках.

Её глаза наполняются слезами.

— Нет, милое дитя, это твой малыш. Агентство по усыновлению заставило нас надеть на него розовую шапочку, чтобы ты не смогла забрать его, если бы пришла в детскую комнату. Это стандартный протокол в подобных ситуациях. Этот малыш – твой. Ему нужно узнать его настоящую маму, прежде чем агентство заберёт его утром.

Она едва закончила говорить, когда её слёзы закапали вместе с моими. Знаю, что она, скорее всего, ставит на карту свою работу ради… чего? Шестнадцатилетней девушки? В данный момент я не смогла бы полюбить её ещё больше. Сколько ей ни говори, как безмерно я благодарна, этого было бы недостаточно. И никакие объятия не смогли бы это выразить.

— Боже мой, Вы сделали это для меня? — спрашиваю я, не отрывая своих глаз от моего малютки. — Он такой красивый.

Должна признать, он был прелестен, как нераспустившийся бутон. Нежно покачивая его в своих руках, я провожу своим пальцем по его маленькой ручке. Сию же минуту он чувствует моё прикосновение, протягивает ручку и хватает меня. Сила его хватки вызывает новый поток слёз и трепета, когда меня омывает, похоже, каждая эмоция. Он держится за мой палец, как будто это его спасательный круг, я никогда не забуду это чувство. Никто не отнимет у нас это мгновение: ни мои родители, ни врачи – никто. Это мой момент наслаждения, мой сын, мой маленький мальчик. Я наблюдаю за тем, как он сжимает мой палец, и мне чертовски это нравится, а мой сердечный ритм взлетает к небывалой высоте.

Мои когда-то текущие слёзы горя превратились в счастье. Прижимая его ближе к себе, я целую его головку и вдыхаю его аромат новорождённого. Моё тело легко узнаёт его, оно болит за него. Напряжённость жжёт живот, моя матка сокращается, а груди пульсируют, они так сильно болят. Я не теряю ни минуты, рассказывая ему, как сильно я его люблю, как сильно ненавижу то, что его заберут от меня. И я ещё больше разбиваю себе сердце, рассказывая ему о его отце. Когда с моих губ срывается имя Михи, я терзаюсь тем фактом, что он не имеет ни малейшего представления о том, что у него есть сын. Боже... Миха... пожалуйста, прости меня за то, что меня заставляют сделать... Знай, у меня не было другого выхода.