Никогда не подсматривай - [50]

— Я буду счастлива, если он проткнет твоего очаровательного Грандена! С удовольствием приду на его шикарные похороны!

— Сюзон! — мама ахнула, — как ты можешь такое говорить?

— Так же, как и ты. Ты ведь можешь такое говорить, почему мне нельзя? Тебе даже нравится эта дуэль, верно? Твой Гранден утрет нос сопернику. Убьет он его или нет, тебе все равно!

— Это не так!

— Это так! Не хочу больше тебя слушать! Ты уже все за меня решила. Меня никто не спросил! Так что теперь тебя удивляет? Эгоистка! Ты — страшная эгоистка! Думаешь только о себе!

Я развернулась и покинула столовую с высоко поднятой головой. Молодец, Сюзон! В кои веки ты сумела постоять за себя.

В комнате я упала в кресло и пыталась восстановить дыхание и унять сильно бьющееся сердце. Может быть, тем, кто привык выяснять отношения каждый день, мое поведение покажется смешным. Надо же, какая неженка! Так волноваться из-за такого пустяка! Но для меня такие сцены чрезвычайно редки. А если честно, за всю свою жизнь не могу припомнить ни одной. Раньше мне всегда хотелось спрятаться под стол, когда я слышала громкие голоса и споры на повышенных тонах. А сегодня я одержала верх, пусть ненадолго, нечего тешить себя иллюзиями. Но все же одержала. А это значит, что в другой раз, возможно, я снова сумею это сделать.

Немного придя в себя, я припомнила все то, что сказала маме и ужаснулась. Даже рот рукой зажала. Господи! Я сказала ей, что она — эгоистка! Ужасно! Как я могла сказать такое родной матери? Как у меня язык повернулся? А ведь это еще не все. Я немало других слов ей сказала. Боже, что же завтра будет!

Зажмурившись, я принялась переодеваться ко сну. С закрытыми глазами это было очень неудобно делать, но я все еще пребывала в панике. Все валилось из рук. Кое-как нацепив на себя ночную сорочку, я плюхнулась на постель и до ушей закуталась в одеяло.

Уснуть я так и не смогла. Меня так беспокоила ссора, что я совершенно забыла о том, что завтра у меня будет кошмарная встреча с Гранденом. Вспомнила об этом я лишь под утро и это не добавило мне оптимизма. Словно я несла в гору огромную кучу камней и тут она стала в сто раз тяжелее.

Это меня доконало. Я подскочила на ноги и стала ходить из угла в угол, часто налетая на мебель в потемках. Господи, за что мне это? Ни один человек не в силах терпеть столько бед сразу! Он сломается. Впрочем, мне недолго осталось этого ждать. Еще немного — и я сама скажу маме, что готова выйти замуж за Грандена прямо сейчас, лишь бы избавиться от этого гнета. Уверена, когда я это скажу, все станут по отношению ко мне необыкновенно добры и предупредительны. Вот только мне после такого останется только удавиться.

Налетев на стул и оцарапав ногу, я поморщилась и огляделась кругом в поисках более безопасного места. Им оказался подоконник. Я всегда любила на нем сидеть. Сев, я поджала под себя ноги, задернула штору и прижала горячий лоб к стеклу. На улице было темно и ничего не видно. Но я и не хотела ничего видеть. Зачем мне это? Своим внутренним взором я могла представить себе все, что угодно. Это и пугало. Счастливы люди, у которых воображение отсутствует напрочь. Господи, все бы отдала, чтобы заснуть, а проснувшись обнаружить, что все это было лишь кошмарным сном!

Самое забавное, что на подоконнике, в самой неудобной позе на свете мне удалось заснуть. Но, как следствие этого, мне приснился кошмар. На сей раз в нем не фигурировал ни Гранден, ни Элиза, а было нечто совсем постороннее и даже не совсем понятное. Сейчас я просто не помню, что же мне такого снилось, но я махала руками, визжала и брыкалась, а когда открыла глаза, увидела перед собой бледное, испуганное лицо Анны, держащейся за щеку.

— Мадемуазель Сюзанна, — прошептала она, — что с вами? Простите, если я сделала что-то не так. Я хотела вас разбудить.

— Я ударила тебя? Ох, прости, — мне стало неловко.

Что за идиотка, Господи! Только такой дуре, как я, могут сниться такие сны, что совсем неудивительно. Ты бы еще на шкаф забралась.

— Плохой сон? — сочувственно произнесла Анна, — зачем же вы спали на подоконнике, мадемуазель?

На этот вопрос ответить было ничего нельзя. Я имею в виду, ничего вразумительного. Поэтому, я сказала:

— Дай мне умыться, Анна.

Начался самый ужасный день в моей жизни. Сегодня меня ждало столько сюрпризов, что впору было прикинуться умалишенной. Итак, сперва завтрак, как я могу об этом забыть! Сперва меня пропесочат там, притом, как следует. А потом то, что от меня останется, отправится на встречу с Гранденом. Там меня добьют окончательно. Надеюсь, останется, что похоронить. Впрочем, я в этом сомневаюсь.

Увидев меня, мама спросила, как ни в чем не бывало:

— Как ты себя чувствуешь, милая?

Я вытаращила глаза и внимательно посмотрела на нее. Она забыла? Нет, не может быть. Тогда в чем дело?

— Х… хорошо, — ответила я, не совсем уверенная, что правильно ее поняла.

Может быть, у меня начинаются слуховые галлюцинации?

— Ты плохо выглядишь, Сюзон. Бледная, осунувшаяся.

— Нужно лечь в постель, — заметил отец.

— Глупости, — решительно возразила Алиенор, — все, что ей нужно — это хорошая прогулка. Свежий воздух — лучшее лекарство. Ты ведь хочешь прогуляться, Сюзон?