Никогда не называй это любовью - [114]

– Мой народ никогда не будет против меня, что бы ни случилось. Англичане же… – Он пожал плечами. – Пусть думают, что им угодно. Это меня совершенно не волнует.

– Но Чарлз! – Она не знала, как ей справиться с этой новой проблемой. – Ты только представь, что они поверят Вилли! А именно это им и останется, если мы промолчим. Ты будешь уничтожен!

Он отрицательно покачал головой, словно не слышал ее слов.

– Нет, капитану О'Ши никто не поверит. Они помнят его как человека, высмеивающего их манеры и одежду и отказавшегося следовать политике партии. Они предпочтут симпатизировать мне, а не ему.

– Как и не мне, его жене, – прошептала Кэтрин. – Ведь для них я – Китти О'Ши. Они никак не дождутся случая забросать меня камнями. Ты слишком доверяешь им. Что ты скажешь насчет Тима Хили, который сегодня бурно приветствует тебя, а завтра готов облить тебя грязью? Или насчет Майкла Давитта, который практически стал монахом? А насчет Секстона и Джастина Маккарти?.. Насчет полковника Ноулана? И уж конечно, ты не должен забывать о голосе святой католической церкви!

– Кэт, мне не нравится, когда ты такая.

Она в отчаянии закрыла лицо ладонями.

– Какая? На кого я похожа? Опять на сварливую старуху?

Его нежный голос немного успокоил ее.

– Нет. Ты просто сбита с толку и выглядишь сейчас как женщина, какой ты никогда не была. – Внезапно он заключил ее в объятия, уткнувшись лицом в ее волосы. – Пусть Вилли поступает как хочет. Пусть! Пусть будет развод! Я боюсь только того, что могло бы остановить его, даже теперь, когда уже поздно. Да какое имеет значение, что будут о нас говорить? Вместе мы смело встретим все напасти. И ты наконец станешь моей женой. Неужели это не стоит того, чтобы промолчать?

Она отстранилась, чтобы получше разглядеть его лицо. Оно было усталым и почти прозрачным. Она так измучилась в поисках необходимых доказательств, чтобы ими защищаться на суде, что не заметила, насколько похудел и осунулся за это время Чарлз. Хватит ли у него сил выстоять перед тем, что ожидает их впереди?

– Я считаю, что это стоит того, – наконец проговорила она. – Но принесет ли это пользу, если тебе придется отказаться от Ирландии?

– Ты решительно недооцениваешь свое значение в моей жизни, – сказал он, лукаво улыбаясь. – И мое значение для ирландского народа. Что ж, должен сказать тебе, Кэт, что я настроен достаточно оптимистически и считаю, что мы вынесем все это. Только ты обещаешь забрать свое возражение по иску?

– А я должна это делать?

– Мне стало известно, что ты втянула в это дело даже свою сестру.

Кэтрин вызывающе вскинула голову.

– Она не заслуживает лучшей доли! Ты знаешь, что я прибегну ко всему, лишь бы защитить тебя.

– Я возражаю против того, чтобы меня защищали подобным образом. Поскольку это не пойдет на пользу ни тебе, ни мне. Зачем позорить других людей?

– Но Вилли опозорит нас! Ты хочешь дождаться, чтобы он начал давать показания?

– Тогда нам надо избегать читать их. А через полгода, весной…

Теперь наступила ее очередь уткнуться лицом в его плечо и заплакать. Тело ее сотрясалось от рыданий.

– Ну, полно, Кэт, успокойся, любовь моя.

– Ты вынуждаешь меня вспомнить знаменитые слова Папы: «А теперь твердо придерживайтесь веры, надежды и милосердия». Я так давно не думала об этом.

– Так подумай об этом сейчас и дай мне увидеть вновь мою милую, добрую Кэт.

Он так и не сказал ей, почему передумал защищаться на суде. Он сказал только, что решил это уже давно и она сама увидит: так будет лучше.

Наверное, он прав, ибо вечером Кэтрин застала Нору в слезах. Когда она ласково успокаивала дочь, приговаривая: «Дорогая, тебе не стоит волноваться из-за этого», Нора начала смеяться и плакать одновременно.

– Я только что почувствовала такое облегчение, мамочка! Мистер Парнелл говорит, что теперь нам с Кармен не придется показываться на суде. Мы так боимся этого, особенно Кармен.

– Ты и Кармен! В суде! Почему ты мне ничего не сказала?!

Нора поникла головой.

– Я не смогла бы вынести этого. Папа еще давно написал, что нам придется явиться в суд. Это наш долг – дать свидетельские показания! Если мы откажемся, то попадем в тюрьму за неуважение к суду.

– Умоляю, скажи, в чем состоят ваши показания? – хрипло спросила Кэтрин.

Нора зарделась. Сейчас она не могла смотреть матери в глаза.

– Да ни в чем особенном, правда.

– Но все-таки?

– Только в том, что ты просила не беспокоить тебя, когда у тебя был гость. Что гостиная всегда была закрыта. Что… что слуги тоже были предупреждены и обо всем знали…

«О Господи, а ведь все это длилось столько лет! – мучительно подумала Кэтрин. – Как я могла не понять, какие чувства испытывают мои дети при виде закрытой двери?!»

– А Джералд? Его тоже вызовут?

Нора молча кивнула.

Кэтрин крепко сжала кулаки, не в состоянии понять, что плохо, а что хорошо. У нее помутилось в глазах. А ведь ей так хотелось отомстить за них с Чарлзом! Но стоит ли теперь устраивать это публичное зрелище за счет страдания ее дочерей?

И впервые она мысленно возблагодарила Чарлза за то, что он принял решение за них обоих. Они могут спокойно оставаться дома, подальше от взоров жадной до зрелищ публики, в то время как Вилли в зале суда получит все, что ему надо.