Никогда не говори «Никогда» - [9]

Я не могу не думать о Камероне и нашем поцелуе; мне понравилось, и я определенно была заинтересована в большем, но что я натворила? Ударила его и сбежала, как последняя трусиха. Даже вообразить не могу, что он когда-нибудь захочет меня видеть. И в этом я виню свою маму. Такое чувство, что в моем сердце огромная дыра, которую только она может заполнить. Единственная проблема в том, что теперь ей плевать на мое сердце, она беспокоится только о своем.

Я написала ей как минимум пятьдесят писем, которые сейчас аккуратно перевязанные резинкой и спрятанные в коробку в моем шкафу. Они были написаны для нее, без указания какого-либо адреса, и все в этих конвертах пропитано ненавистью. Это единственный способ, чтобы сказать ей, что я чувствую, хоть и кричу я только на бумаге. К тому же, из-за того, что не знаю ее адреса, я никогда не смогу их отправить. Я прячу их, так что папа о них ничего не знает. Он думает, что я пришла в себя и все позади, но это не так. Он считает, что два месяца сеансов у психолога достаточно, чтобы я обо всем забыла. Я действительно не знаю, как он может оценивать меня и мои эмоции, ведь его никогда нет дома. Управляя домом за миллион долларов, я чувствую себя почти взрослой. Готовка, уборка, стирка и так далее... С чем, кстати, неплохо справляюсь.

Мой живот громко урчит, отвлекая от мыслей, и, посмотрев на часы, я понимаю, что снова буду кушать в одиночестве. Мы здесь уже почти месяц, и я могу посчитать на пальцах одной руки, сколько раз за все это время мы вместе ели. Я уже начала к этому привыкать, так что у меня всегда есть некоторые припасы на случай, если позже он захочет есть.

Мне надоели рамэн[6] и сэндвичи, а так как погода сейчас не очень плохая, то я направляюсь в центр городка.

Не знаю, почему здесь все хвастаются пиццей. Я не понимаю этого, к тому же, фаршированная пицца не для меня. Хотя не мне жаловаться, ведь я решила поесть в пиццерии «Лу Малнатис». И для вечера четверга там оказалось на удивление многолюдно.

Я узнаю нескольких ребят из школы, хотя они мне вовсе не друзья. Я действительно не хочу ни к кому привязываться, ведь через шесть месяцев я уеду и, надеюсь, уже никогда не вернусь.

Через некоторое время, довольно шумно, как будто это место принадлежит им, появляются Барби и ее друзья. Она единственная девушка, которую я избегаю, потому что все в ней мне ненавистно. Ее крашеные светлые волосы, одежда, которую она носит, макияж-штукатурка нанесен таким плотным слоем, что я могла бы соскрести его ножом. Знаю, так как я сижу впереди и кушаю одна, то точно не останусь незамеченной. Еще раз спасибо, папа. Я почти могу слышать комментарии, что появляются в ее обесцвеченной блондинистой голове. Ухмыляясь, и с отчетливым злом в глазах, они подходят ко мне.

Она кладет руки на бедра.

— Что, у тебя нет друзей? Ты такая жалкая, — бормочет Стефани.

— Оставь меня в покое, Барби, — рычу я, беря последний кусок пиццы.

— Что ты только что мне сказала? — фыркает она.

Я встаю, желая, насколько это возможно, убраться подальше. Она меня не пугает, но я не хочу от нее неприятностей, по крайней мере, не сегодня. Как только я поворачиваюсь, чтобы уйти, она поднимает мою содовую и бросает мне в лицо. А теперь я могу убить ее и хочу этого.

— Оставь Камерона в покое. Проваливай! — вопит она.

Понятия не имею, что на меня нашло, я не думаю, когда отвечаю ей. Сжимаю пальцы в кулак и так сильно, как могу, бью ее по лицу. Когда она падает на пол, я оборачиваюсь на пятках, достаю из кармана десять долларов и, бросив их на стол, уношусь прочь. Последнее, что я вижу, — она лежит на полу, держась за щеку, а в ее глазах полыхает безграничная ненависть. Я думаю пойти домой, но не хочу этим доставить ей удовольствие. Так что замедляю шаг и прогуливаюсь.

Отлично, Чикаго с каждым днем становится все лучше и лучше. Но хуже всего оказался комментарий о Камероне. Однако, на самом деле, я ударила ее не из-за комментария, а из-за того, что Камерон мог быть ее. Хоть мне и не нужны отношения или еще что-то в этом роде. Я немного нервничала, думая о школе, — мне не хотелось неприятностей, а эта девушка — неприятность с большой буквы Н.

Ладно, мне, наверное, не стоило так бить ее, и часть меня чувствует себя плохо, но другая часть не может поверить, как хорошо бить кого-то кулаком... кого угодно. И кем, черт возьми, она себя возомнила, бросая в меня мою же содовую? Так ей и надо.

Я была поглощена мыслями о Стефани и поцелуе с Камероном. Он, похоже, заинтересован во мне, а она, ясное дело, ревнует. Так хорошо одержать над кем-то верх. Девушка может понять, что он, как для семнадцатилетнего старшеклассника, очень даже красив. Так кто бы не хотел всего его и только для себя?

Я лежу на кровати, представляя его руки, его губы, как они ощущаются, когда он касается меня, и в один короткий миг, я хочу, чтобы он был моим и только моим. Звук открытия гаража вырывает меня из мыслей и возвращает в реальность. Я беру себя в руки и спускаюсь вниз по лестнице. Уже девять часов вечера, и сегодня я еще не видела отца.

Я замираю, когда мои ноги достигают последней ступеньки. И становлюсь похожей на статую, когда понимаю, что он не один.