Никакой магии - [3]

Прекрасная леди сделала мысленную стойку — прежде за доктором подобных высказываний не замечалось. Конечно, работа в здешних местах, как выясняется, даже из гоблинов делает записных философов, но все же интересно — сам Уилки дошел до таких мыслей или ему кто-то помог? Если окажется, что на моем участке завелся крупный зверь из породы политических — всех этих анархистов, нигилистов и прочих социалистов, — это будет похуже, чем гнездо черных гадюк.

— Я нахожу, что в День Сотворения Единый забыл спросить моего совета, — медленно произнес тролль. — Подозреваю, что мнением инспектора Грин также не поинтересовались.

* * *

Вернувшись в участок, я прежде всего велела дежурному констеблю подкинуть угля в печь. И лишь вдосталь оттаяв, поднялась наверх, в свой кабинет — пусть он и являет собой крохотную, три на полтора ярда, комнатушку, но все же он мой, отдельный. В полной мере оценить прелесть обладания таковым богатством способен лишь тот, кто почти два года довольствовался письменным столом в переполненном клерками зале, да и то — напополам со сменщиком. В собственном же кабинете можно было наконец-то развесить по стенам полдюжины мешочков с ароматными травами, втиснуть между стопок мохнатых от пыли папок любимое плетеное креслице, в котором так приятно свернуться, укрывшись пледом, и на долгие часы ночного дежурства погрузиться в блаженную полудрему. Теплую и сонную тишину лишь изредка нарушают шаги дежурного внизу или его храп, редкий стук подков по мостовой за окном, немелодичные вопли припозднившихся гуляк из трактира Иеремии, какой-то странный шум, становящийся все громче…

Сонная дремота слетела с меня вместе с пледом. К участку что-то приближалось. Что-то, завывавшее и грохотавшее, словно сошедший с рельсов поезд. И очень быстрое — только я сумела выбраться из-за стола и подойти к окну, как источник звуков уже оказался на соседней улице Спящих Великанов… вылетел на перекресток с нашей Первой Таможенной, лихо развернулся, мазнув по окнам ослепительным снопом луча и задев чем-то железным фонарный столб. Прогремел еще сотню ярдов и остановился напротив участка, пронзительно свистнув напоследок.

Что ж, насчет поезда я почти угадала — нарушителем ночного покоя оказался локомобиль. Причем не привычная коляска с трубой, а очередное чудо современной техники: гномская «сколопендра», состав из мини-паровозика и такого же крохотного «однокупейного» пассажирского вагончика. С новоизобретенными же «перематывающимися» рельсами. В предпоследнем дайджесте суперинтенданта сообщалось, что шеф полиции приобрел два таких локомобиля для «испытаний и определения полезности оных», но все равно — увидеть один из них здесь, на окраине, да еще среди ночи я ждала, пожалуй, меньше, чем визита Королевы.

Громко лязгнула дверца, тяжелые шаги протопали по крыльцу. Я едва успела отпрянуть от окна, как дверь в кабинетик распахнулась и на пороге вырос черный от сажи юный полугном со значком специального констебля на кожанке и взглядом бешеной селедки. Вместе с ним кабинет захлестнула волна запахов — горячей меди, угля, касторового масла и… карандашей?! Конечно же, нет, мысленно поправилась я, углядев пятна на крагах, всего лишь графитовой смазки.

— Инспектор Фейри Грин?! Вас вызывает суперинтендант Ходжсон, СРОЧНО!

От рявка у меня в голове что-то щелкнуло, после чего мозг словно разделился на две части. Одна взяла на себя управление текущими делами: запереть стол, накинуть плащ, на бегу крикнуть сержанту Кронину, что тот остается за старшего в участке, подскочить к вагончику, запрыгнуть внутрь, а вторая часть усиленно думала какую-то мысль. И лишь когда локомобиль, протяжно взвыв и окутав улицу облаком пара, сорвался с места, наконец-то перевела мое чувство глубочайшего изумления во фразу: «За каким лесным духом я ему понадобилась?» Я произнесла ее вслух и достаточно громко, но услышать и ответить было некому.

Гномская повозка неслась по ночным улицам с совершенно безумной скоростью — миль двадцать пять в час, не меньше. Редкие прохожие вжимались в стены домов, еще более редкие экипажи сворачивали куда попало, лишь бы убраться с пути ревущего, свистящего и плюющегося паром и искрами стального чудовища с ослепительным глазом-прожектором на крыше. Яркий луч буквально выжигал туман, высверливая в белой пелене длинный тоннель, сжатый по бокам черными рядами зданий. Счастье, что ночью улицы пустынны… впрочем, одну замешкавшуюся тележку зеленщика мы все-таки снесли — в заднее окошко я успела разглядеть, как по тротуару раскатывается уйма то ли мелких яблок, то ли крупных слив.

Настоящий кошмар начался, когда локомобиль выскочил на набережную Трех Королей. Здешняя брусчатка была… она была… в моем родном языке для этого вида неровности имелось особое прилагательное, но перевести его на человеческий без потери смысла довольно сложно. «Вся-усыпанная-бородавками-задн…» …стукнувшись головой о крышу вагончика, я некстати вспомнила фразу из дайджеста про «подвеску новейшего типа, обеспечивающую невиданную доселе плавность хода», выругалась, едва не прикусив себе язык, и вцепилась обеими руками в ременную петлю на дверце. «Сколопендра» вошла в поворот с лихим креном на правый борт и тут же с ревом и скрежетом принялась карабкаться