Ничейной земли не бывает - [14]

— Кофе? — коротко спросил командир дивизии.

Бредов согласно кивнул. Вернер позвал Риссмана и попросил его сварить кофе. Затем генерал снова подошел к карте, хотя мысли его все еще были заняты Бредовом. Полковник не был желанным гостем в частях и подразделениях дивизии. Однако, будучи заместителем командира дивизии по боевой подготовке, он чаще других заместителей Вернера имел дело с командирами частей и подразделений. По характеру это был человек замкнутый, порой просто недоступный. Когда он два года назад, успешно окончив военную академию, получил назначение в дивизию, его очень быстро прозвали «сапожником», так как с давних пор предметом его особого пристрастия являлись сапоги и, наезжая в качестве заместителя командира дивизии в роты и батальоны, он не забывал проверить их состояние. Теперь, если ожидался приезд полковника Бредова, целые подразделения принимались старательно чистить сапоги. За годы службы генералу Вернеру приходилось встречаться с подобными примерами. Среди офицеров попадались и «фуражечники», и «пряжечники», и даже те, кто с особым усердием боролись за чистоту носовых платков. Такие командиры вызывали не уважение, а насмешки и, по сути дела, не улучшали дисциплину, а на какое-то время отвлекали внимание целых взводов и рот от главного. Но бороться с подобными проявлениями педантизма было трудно, поскольку укоренились они довольно прочно.

Предстоящие учения имели для полковника Бредова огромное значение. Ему будет поручено выполнение целого ряда важных задач, потому что, как окончивший Военную академию Генерального штаба, он считался одним из кандидатов на должность командира дивизии. А ведь были случаи, когда Бредов терял контроль над собой. И начиналось все, как правило, со злополучных сапог. Ну а кончалось жалобами из частей…

И снова в приемной послышались чьи-то шаги. Вошли начальник политотдела и начальник штаба дивизии, внешне очень похожие друг на друга. У обоих были темно-русые вьющиеся волосы и голубые глаза. Оба славились невозмутимым спокойствием и жизнерадостностью, которая не раз помогала им в сложной обстановке. Оба были прекрасными стрелками из пистолета и хорошими волейболистами.

Вернер свернул карту. Ему нравились эти офицеры, выполнявшие свои обязанности в дивизии еще до того, как он четыре года назад был назначен командиром. Они очень помогли ему тогда. Но в конце учебного года с одним из них Вернеру придется расстаться. Полковник Петер Хемпель, начальник политотдела, направлен в Москву на учебу в академию. В штаб прибудет новый офицер, потому что полковник Шанц окончательно решил перейти на командную должность. Вернер охотно оставил бы его в дивизии, он хорошо знал полковника и был убежден, что Шанц со временем стал бы таким же хорошим начальником политотдела, как и Хемпель. Почему Шанц решил сменить работу в политотделе на командную, Вернер точно не знал, но предполагал, что напряженность, создавшаяся в поселке в отношении дочери полковника, повлияла на его решение в большей степени, чем он сам этого хотел бы.

Риссман принес кофе. Офицеры расселись в кресла. Все они выглядели немного возбужденными, как перед любыми учениями. На учениях многое повторяется: дневные и ночные марши, боевые стрельбы на дальних стрельбищах, но все-таки ни одно из них не похоже на предыдущее, так как основную массу солдат составляют новобранцы, да и техника и вооружение постоянно меняются, становятся более современными.

Вошел полковник Хорст Зайферт, заместитель Вернера по боевой технике и вооружению. Он вспотел и так раскраснелся, будто все расстояние от дома до штаба пробежал бегом. Поздоровавшись с офицерами, он снял очки, протер их, бросая на присутствующих вопросительные взгляды и смущенно улыбаясь, как опоздавший, который просит, чтобы ему рассказали о том, что он пропустил. На округлом, добродушном лице Зайферта выделялись густые подвижные черные брови, что делало его лицо особенно выразительным.

Последним с точностью до минуты появился полковник Манфред Науэндорф, начальник службы тыла дивизии. Он медленно вошел в кабинет, четко, по-военному поздоровался. И вся комната сразу же наполнилась запахом лаванды.

Хемпель прищелкнул языком:

— От тебя опять чем-то слегка попахивает!

Все весело засмеялись. Полковник Науэндорф выделялся среди офицеров. Даже в стеганом комбинезоне он выглядел элегантно. Кроме того, никто из них не танцевал так хорошо, как Науэндорф, никто не ходил со своей женой так часто в театр, как он, и никто другой не представлял командира дивизии на общественных мероприятиях так охотно, как Науэндорф. Свой кофе он выпил стоя.

— Садись, — предложил ему Вернер.

Науэндорф отрицательно замотал головой, а Бодо Кулонски, начальник штаба, ехидно заметил:

— Сомнутся отутюженные ватные брюки…

Каждый из офицеров так сосредоточенно пил кофе, будто все они и собрались в час ночи специально для того.

Вернер поочередно рассматривал офицеров. Кроме Бредова, он всех их знал много лет. Науэндорф и Заиферт прибыли в штаб дивизии из полков. Здесь они получили звание «полковник» и оба довольно быстро освоились со своими новыми обязанностями. Вернер хорошо чувствовал себя среди них. В штабе дивизии старшие офицеры обращались друг к другу скорее по-дружески, а не как начальники и подчиненные. Каждый уважал товарища, ценил его честность и ответственность. Единственным человеком, с кем Вернер еще не наладил тесного личного контакта, был Бредов.