Ничего страшного - [8]

Но, конечно, моя история не годилась: такая высокая была поставлена планка поучительности. Единственное, что можно было из нее извлечь, так это назидание о том, что никак нельзя строить жизнь на основании корыстных земных расчетов. И поэтому я решила рассказать другой сюжет, о котором вспомнила в связи с предкрещенским “купанием”.

Одно время — совсем недолго — я работала в Маленькой газетке. Отпочковалась она от Большой газеты — идея ее создателей была в том, чтобы использовать то огромное количество не вошедших в Большую материалов, которые все же могут представлять интерес для читателя. Кроме того — Большая претендовала на респектабельность и серьезность, а наша газетка “Другие берега” могла себе позволить большую свободу и демократизм. При этом в нее можно было “слить” кое-какой занимательный компромат, расширить стилистические возможности, использовать ее пространство для рекламы и привлечь нового читателя. Газетка наша была всего в восемь полос, и делали ее еженедельно три женщины — главная наша Раиска, или Айка, занималась культурой, Лара — политикой и экономикой, а я была на всякой всячине — писала маленькие эссе и трудилась рерайтером, то есть переписывателем чужих статеек и материалов. Главной моей задачей было сделать так, чтобы у газеты существовал свой стиль и чтобы ее было читать интересно. Кроме того, в первом номере каждого месяца мы печатали церковный календарь и гороскоп, который нам откинули из Большой газеты, потому что ей, претендующей на респектабельность, заниматься таким низкопошибным делом было не по чину.

Гороскоп сочиняла для нас некая Аида — естественно, жгучая инфернальная брюнетка. И какими бы тупыми ни были принесенные ею тексты, отбояриться от самой идеи ее жульнических прогнозов было невозможно.

— Надо быть демократичнее, — говорил нам главный редактор Большой газеты, который стоял и над нами, — вам неинтересно, потому что вы снобы, а люди читают. Они хотят верить, что их жизнь написана на небесах. Это их стабилизирует, утешает. А если вы считаете, что это чушь, ну так относитесь к этому как к фольклору, как к небывальщине, как к шутке, наконец.

И вот с этим-то гороскопом вышел у нас перед самым Новым годом прокол. Сделали мы чудный новогодне-рождественский номер — праздничный, радостный, оставили подвал для гороскопа, ожидая Аиду, сами сидели втроем, наводили последний лоск, вылавливая блох — как внимательно ни читаешь, а всегда какая-нибудь опечатка прокрадется. Из типографии нас уже поторапливали, а от нашей инфернальницы не было ни слуху ни духу. Айка то и дело названивала ей, но телефон все не отвечал. В самый последний момент, то есть когда уже нам грозили из типографии скандалом, Айка наконец дозвонилась, и простецкий старушечий голос ответил ей, что “у ей случилась срочная любовь” и что “звезды ей сказали, чтобы она летела на остров посреди окияна”.

Айка, не пощадив старуху, которая явно уж была тут “с боку припеку”, с бесполезной язвительностью крикнула:

— Как бы для нее это не кончилось звездопадом.

После чего наша главная обратилась к нам:

— Делать нечего, у нас пятнадцать минут. Делим год по четыре месяца на каждую и валяем кто во что горазд.

— Что-что? — не поняла Лара.

— Гороскоп сочиняем, невелика премудрость. У меня день рожденья в середине года, так я беру себе май, июнь, июль, август. Все. Села. Пишу.

И действительно — застрочила, не задумываясь, не поднимая головы. Лара взяла осень с декабрем. Ну а мне, таким образом, перепало все остальное. Ну, в феврале моя младшая дочь родилась. Я ей и написала нечто вроде пожелания: “Вы наконец поймете великий смысл послушания, вам откроется мудрость, несущая уважение к старшим”, и так далее. В марте родился мой муж. Для него я написала: “Вы умны и деликатны, добры и щедры, трепетны и ироничны, честны и порядочны. В этом месяце вы особенно почувствуете великую помощь и защиту небес”, что-то в этом роде.

Я стала вспоминать, кто из знакомых родился в январе, но вспомнила только начальника мужа — нашего главного из Большой газеты. Ну и поскольку он моего мужа постоянно третировал, унижал, завидовал, присваивал буквально все его журналистские и издательские проекты, а при этом еще и претендовал на дружеское общение, я и написала: “В этом году вам откроется вся фальшь вашего положения. Так бывает, когда человек находится не на своем месте. Вы словно увидите всего себя не таким, каким вы льстите себя представить и преподать, а, напротив, жалким, беззащитным, запачканным, дурно пахнущим. Не огорчайтесь! Это лишь лекарство от обольщения, но оно — к выздоровлению. Не все для вас еще погибло. Вы еще сможете обрести свое подлинное лицо, и оно окажется искренним и вполне симпатичным”.

А в апреле, я вспомнила, родилась Аида. Я ей и написала: “Наконец вы почувствуете раскаянье в том, что столько времени морочили людям голову и мошенничали. Не прячьтесь от этого покаянного чувства — оно откроет вам новые пути, и вы обретете новое поприще, которое позволит вам вспоминать о прошлом с легкой улыбкой и оттачивать на этих воспоминаниях свое чувство юмора”.