Ничего страшного: неуспеваемость излечима! - [59]
За пределами разумного
Так и шла школьная жизнь Тома: то вынужденное присутствие, то выпрошенное отсутствие. Однако учился он хорошо, с одноклассниками отлично ладил и преподаватели были им довольны. Загадка!
Но безусловно его истерики, выходящие за пределы разумного, мучили и расстраивали родителей. Они решили поговорить с врачом. И не с одним, кстати. Объехали всех психологов в Провансе. Том был не против — тем более что тогда ему удавалось пропустить день… вперед, к новому психологу. Но контакта так и не получилось: «Они меня все нервировали, разговаривали со мной, будто мне три года… Никто ничего понять не мог… бессмысленно было продолжать, я попросил родителей прекратить эти консультации».
Рецидив
Том пошел в среднюю школу и — буквально чудо какое-то — первый триместр прошел как по маслу. Но в один день вся «комедия» возобновилась. Регулярно в воскресенье вечером Том чувствовал себя разбитым и расстроенным. А поутру он уже корчился от боли в животе, прибегал к родителям в кровать: «Если так будет продолжаться, я не смогу пойти в школу…» Ненависть к школе внезапно возобновилась. Как раз тогда они впервые пришли ко мне.
Тупик
Ясно было: Том не слишком-то в восторге от нашей встречи. Он, нахохлившись, сидит в углу и поглядывает на меня с видом «вот уж вряд ли мы с тобой подружимся». Родители, наоборот, преисполнены решимости выйти из ужасного тупика: «Так не может продолжаться, вся семья страдает, и Том причем первый! Невозможно смотреть, как он мучается… Что же нам делать…» Они рассказывают, что им казалось, с Томом все в порядке, но в январе после каникул все опять началось. Они ищут объяснения: «Мы уезжали на конгресс в Бостон, самолет задержали и мы вернулись позже, чем обещали. Том волновался, хотя мы позвонили, он весь день чувствовал себя брошенным. Может, он испугался, что больше нас не увидит?»
Слушать и наблюдать
Я смотрю на него и спрашиваю, что он думает по этому поводу. Чистым, ясным голосом, четко и гладко формулируя свои мысли, он отвечает: «Нет, не в этом дело. На каникулах я был у друга, и его дедушка умер. Это напомнило мне многое… в моей семье тоже умирали: дедушка, еще моя маленькая кузина погибла в аварии… Это потрясло меня».
И он тогда снова отказался ходить в школу. Отец рассказывает, как в воскресенье вечером он ужасно расстроился, а в понедельник утром у него заболел живот. Его долго выворачивало над унитазом. И так две недели подряд. Они даже не могли выйти из дома: «В восемь лет еще можно было его заставить. Но в одиннадцать уже невозможно. Перед школой он весь напрягается, как в параличе, нижняя губа дрожит».
Я понимаю: ситуация так необъяснима и притом так далеко зашла, что остается только одно решение: госпитализировать Тома. Некоторое время подержать его с нами, понаблюдать, послушать. Попытаться выяснить, что за страхи его одолевают. Собрать как можно больше элементов головоломки.
Исправить с помощью непоправимого
Однако убедить его остаться у нас оказывается нелегко. Тем более, что он вовсе не пылает ко мне симпатией. Родители соглашаются, хотя ясно, что решение дается им нелегко. Но они готовы на все, лишь бы сын выздоровел. Том принимается клясться всем чем можно, что завтра он пойдет в школу. Но родители ему больше не верят, он уже столько раз это говорил. Я тоже не верю, слишком уж в этой сцене много патетики. Плохой скетч, грустный до слез. Я тоже — очень неприятно разлучать ребенка с родителями, особенно если он к ним так привязан.
Вот в этом-то и корень всей проблемы! Возможно, именно эта его привязанность делает мальчика больным. А лечением будет разлука. Я вспоминаю других ребят с такой же проблемой, как у Тома, которым разлука помогала. Значит, я должен совершить непоправимое … чтобы исправить.
Как и следовало ожидать, Том оказался нелегким пациентом. На редкость несговорчивым. Он не желал оставаться у нас и целыми днями твердил об этом. Тяжелей всего были внезапные приступы рыданий с обещаниями завтра пойти в школу. Вся наша команда сжимала волю в кулак, чтобы не разжалобиться. Я сам порой был готов потерять голову и отпустить его, настолько глубоко он страдал. И он не обманывал, обещания его были искренни. Но он был не в состоянии их сдержать. Я всячески старался объяснить ему, зачем он здесь, но он отвечал: «Вы же знаете, я здесь сижу совершенно бесполезно. Я же говорил вам, что просто немного устал, мне разные мысли не дают уснуть, вот и все».
Мальчик поражает меня еще и другим: блестящими способностями. Его IQ доказывает это: 148. Он самостоятельно очень рано научился читать. Ему удается неплохо учиться, несмотря на бесконечные пропуски, только благодаря своим незаурядным способностям. Я сменяю тактику и говорю с ним, как со взрослым. Он развит не по годам, и общаться с ним надо, как с подростком. Отношения налаживаются, становятся почти дружескими. Он любит музыку, особенно Уильяма Шеллера и Элтона Джона. Необычный выбор для ребенка одиннадцати лет! Он хочет быть пианистом, как отец. Он вообще очень много говорит об отце. Они оба обожают лыжи и часто выезжают покататься. И вот однажды он бросает в разговоре: «Когда я был маленьким, отец из-за меня попал в аварию, и я теперь все время боюсь, что с ним что-нибудь случится».
Что заставляет миллионы поклонников сериала с нетерпением ждать новые серии саги, в которой хорошие парни никогда не побеждают, а наградой за честь и подвиг частенько служит смерть? Может быть, мы пытаемся угадать в героях себя? В этой книге эксперты-психологи и по совместительству фанаты «Игры престолов» исследуют мотивации героев, их отношения, психические расстройства и травмы и объясняют, как все это влияет на их поступки и судьбы. Взгляните на знакомых персонажей с новой точки зрения, попробуйте глубже их понять, и любимая история (а возможно, ваша собственная жизнь) заиграет новыми красками.
В этой книге профессиональный психолог МЧС Лариса Пыжьянова, принимавшая участие в ликвидации последствий самых громких чрезвычайных ситуаций последних лет, делится своим неоценимым опытом. На примерах из практики она рассказывает, как работают специалисты на чрезвычайных ситуациях, что происходит с человеком, когда он сталкивается с утратой или смертью, и как можно использовать это знание. Здесь нет готового ответа на вопрос: что сказать человеку, у которого случилось горе? Потому что нет универсальных слов, как нет одинаковых людей.
Эта книга – духовное путешествие автора и поиски ответов на вечные вопросы. В чем состоит природа божественного первоначала Вселенной? Есть ли у мироздания смысл и как смертному понять его? В чем предназначение человека? Перед вами итоги долгих поисков, вдохновленных духовными потребностями и интеллектуальной жаждой автора. «Формула Бога» – тот случай, когда сам путь к знанию, важнее точки назначения. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Жизнь как есть — аморфна, хаотична, суетлива. Форму и предметность придаем ей мы, когда рассказываем истории. Истории это то, что мы берем из жизни и преподносим друг другу в качестве досужих разговоров, газетных статей, книг, фильмов и пр. Это оформленный кусочек жизни, вынутый из жизненного потока и помещенный в рамку. Как только мы начинаем говорить, с рождения и до смерти, мы только тем и занимаемся, что рассказываем друг другу истории. Рассказываем их постоянно, везде и всегда. Жизнь покрыта историями как рыба чешуей.
Каждый день мир подкидывает нам новые поводы для тревог. Мы узнаем о финансовом кризисе из новостей, читаем гневный e-mail от начальника, опаздываем в аэропорт из-за пробок или вспоминаем о незакрытом кредите. В таких ситуациях злость, страх и отчаяние (и даже истерика) – вполне закономерны, не так ли? Но у Сары Найт, анти-гуру и автора бестселлера «Магический пофигизм», другое мнение. Вместо того чтобы тратить время, силы и деньги на негативные чувства, ознакомьтесь с ее суперэффективным методом «Без паники»: он поможет определить, с чем вы способны справиться, а с чем стоит просто смириться (и забить!)
Michael Kahn. Between Therapist and Client: The New Relationship (1991)Санкт-Петербург, 1997. ISBN 5-88925-013-2Рекомендовано в качестве учебного пособия для дополнительного образования Министерством образования Российской ФедерацииВозможно, наиболее важным аспектом психотерапевтического процесса является взаимоотношение между психотерапевтом и клиентом, или пациентом. В течение многих лет два основных психотерапевтических направления в значительной степени не могли прийти к согласию относительно природы искомых взаимоотношений.Гуманистическая психология опиралась, главным образом, на сердечность и эмпатию, в то время как психоаналитики сохраняли нейтральное отстраненное отношение.