Ничего страшного: неуспеваемость излечима! - [54]

Ваш сын вернулся издалека!

Неуклюжесть осталась в прошлом. Но родители по-прежнему обеспокоены: с поведением все равно проблемы. Они беспомощно разводят руками при виде «странностей» своего сына. Они могли бы рассказывать о них часами, их столько!

Иногда у него бывал какой-то речевой тик, он упорно по нескольку раз повторял окончания фраз, причем явно непроизвольно. Подобно ребенку с эхолалией, который в ответ на вопрос «Как тебя зовут» отвечает эхом «тебя зовут…»

Да, загадочный мальчик этот Элиот… Мне захотелось узнать о нем побольше, причем с самого раннего детства. Мама вспоминает, что у нее была очень тяжелая беременность, долгие мучительные роды, неделю малыш провел в реанимации. Короче, воспоминания не самые лучшие. Следующая страничка: Элиот пошел в год и два месяца, заговорил рано, в полтора года. Потом родилась сестричка. И с этого момента, хотя он уже он заговорил, начался регресс. Он орал, изображал младенца, начал вновь сосать соску и пить из бутылочки. Он пошел в садик и мама заметила, что «с этого момента все пошло не так: он больше не смотрел мне в глаза». Это как раз время одержимости гаражными дверями.

Отец продолжает. Он цитирует отчет воспитательницы младшей группы: «Элиот приходит в сад, кидается на пол, не обращая ни на кого внимания, или неподвижно сидит в углу. За полдником его все время нужно сажать на одно и то же место и давать один и тот же синий стакан, иначе он разнервничается. Во дворе он ездит на своем трехколесном велосипеде и кричит, если его кто-то тронет». Именно в этом году он выучил имена всех детей наизусть — не проявляя к ним при этом никакого интереса. В течение двух следующих лет его поведение стало лучше, он пошел на контакт. У него даже была подружка: «Дети тянутся к нему, им нравится о нем заботиться».

Нестабильное поведение

Я встречаюсь с ним с глазу на глаз. Шестилетний мальчик. Выглядит, как все дети его возраста. Темноволосый, с блестящими черными глазами, лукавыми и любопытными. И вдруг этот внимательный взгляд устремляется в никуда, теряется где-то в неизвестности… Он рассказывает мне про Покемонов — они ему очень нравятся. Сказал, что у него все в порядке, нет проблем. «Раньше» они были, а теперь нет. Я обращаю внимание, что он все время это подчеркивает: «Это было раньше», «Я так говорил раньше», как будто вспоминает давно забытое время. И в этот момент его улыбка гаснет. Очевидно, что об этом недавнем прошлом у него сохранилось крайне болезненное, мучительное воспоминание. Что касается двигательных функций — никаких нарушений. Я прошу его пробежаться по коридору — все в порядке. Хорошо различает право и лево. Уровень понимания вполне удовлетворительный — когда он не уходит в себя.

Мое заключение: «Поведение ребенка нестабильно, нужно наблюдать. Необходимы занятия с логопедом и с психологом. В подготовительном классе нуждается в поддержке учителя. В добрый путь».

Год спустя

Мы встречаемся с ним, когда он уже два месяца учится в первом классе. Все занятия с психологом и логопедом прерваны за ненадобностью — он очень преуспел в учебе. Однако учителя в шоке от его поведения: «Он хорошо учится, отлично понимает все указания, но это непоседа, бунтарь и провокатор. Его неистовые выходки нарушают порядок в классе».

— С ним не все хорошо, мы волнуемся, — говорят мне родители. — Он говорит нам, что в нем живет два человека.

— Это правда, Элиот? — спрашиваю я.

— Ну, как будто у меня в голове два мозга, один добрый, а второй злой, — объясняет мне малыш.

Не нравится мне это. Такой образ мысли свидетельствует о нарушении организации личности, «раздвоении». Но я пока молчу.

Отец рассказывает, что все началось с первого дня. Может быть, учителя оказывали на него слишком сильное давление? «Иногда он прекрасно отвечает на уроке, а иногда говорит невпопад». В общем, результаты нестабильны, можно только точно сказать, что он очень силен в математике. Я спрашиваю у Элиота, по-прежнему ли он помнит все даты в календаре по дням недели?

— Нет, уже не помню.

— У него другое началось! — вскрикивает отец. — Его новая страсть — телепрограммы. Он все их знает наизусть.

Я проверяю — и правда, он держит в голове все расписание телепередач всех каналов. Не имея никакого представления об их содержании, он называет их по порядку, точно читает в анонсе. Словно они впечатаны в его голову.

Я беседую с ним. По-прежнему он мил и дружелюбен. Хорошо читает. Реже «отключается». Но все равно то отвечает просто блестяще, то молчит как рыба. Он выглядит не таким возбужденным, но у него масса навязчивых идей, которые его самого раздражают. Отец объясняет, что мальчик сам навязывает себе определенные правила. Что он очень строг к себе. Запрещает себе опаздывать, хоть на минуту. К концу разговора я замечаю, что Элиот общается лучше, но на одном условии. Все должно соответствовать его пожеланиям, вещи должны быть сложены определенным образом, порядок не должен быть нарушен — иначе он взрывается. Он панически боится любых неожиданностей.

Необходимо обследование в стационаре

Мне представляется вполне оправданным госпитализировать ребенка на пять дней, и я записываю его на ближайший срок. Одновременно я пишу письмо его врачу: «Подобная ритуализация мысли, необходимость сохранять устоявшийся порядок вещей и периодические выпадения из реальности позволяют предположить, что организация личности нарушена или не завершена, невзирая на прекрасные способности и знания мальчика».