«Ничего особенного», – сказал кот - [88]
Елена вздохнула – и согласилась.
– Давайте прогуляемся по саду, на глазах у всех, чтоб было ясно, что мы беседуем не как любовники, а как старые знакомые – уверена, моя репутация это выдержит, – и я вкратце объяснюсь.
И они рядом, но не соприкасаясь друг с другом, неспешно пошли по саду.
– Помните время нашего первого знакомства? – спросила Елена. – Какие речи мы вели тогда во время любви? Вы умоляли меня сообщать вам каждую мою мысль, каждое мое чувство.
– Я никогда этого не забуду. Мы ворковали, как пара голубков. Я могу восстановить все наши разговоры, фраза за фразой. Это было воплощением самой нежности.
– И мы каждую ночь вели такие разговоры.
– Это был пир языка и любви.
– И наша встреча в Петербурге. Что я говорила тогда?
Пушкин промолчал.
– Я не говорила ничего, и вы не обратили на это внимания, поскольку уже получили от меня то, что хотели. И в ту ночь я поняла, что любили вы вовсе не меня – вы любили русский язык. О, вам казалось, что вы любите меня, потому что я была хороша собой, а для вас наш роман оказался чем-то совершенно новым. Вы искренне верили, что изучаете мое тело и, возможно, мою душу, но истинная ваша страсть была отдана для более чувственных удовольствий от слов, грамматики и нежных любовных речей. Разве способна женщина выстоять в таком соревновании? Я не способна.
Пушкин долго не мог найтись с ответом. И наконец сказал:
– Мадам, вы устыдили меня.
– Вам, такому, какой вы есть, нетрудно допустить подобную ошибку. – Елена твердо посмотрела в глаза Пушкину. – Но прошлое миновало. Осталось настоящее. У меня есть мой преданный супруг, у вас – ваша добродетельная жена. Перед вами и мной лежит вся жизнь, у каждого – своя. Я уверена, что вы проживете сто лет и каждый день будете что-то писать. Если же мне удалось немного поспособствовать вам в этом – что ж, я счастлива.
И на этом они расстались навсегда.
Такова правдивая история Пушкина-американца. Множество книг, заполняющих множество шкафов, утверждают иное, и я не могу найти этому объяснения. Возможно, история спутала его с каким-нибудь тезкой-однофамильцем. Возможно, так получилось, потому что истину очень старались скрыть. Ведь если что-то никому не известно, никто об этом и не проболтается. Я же, со своей стороны, скажу лишь одно: вот вам факты, и делайте из них, что захотите.
Пустой дом с множеством дверей
Телевизор стоит вверх ногами. Во время уборки мне требуется его компания, а вот, чтобы он отвлекал меня – совсем не нужно. Осторожно прихлебывая вино из стакана, я очень тщательно чищу пылесосом восточный ковер. Ах, Катерина, ты была бы восхищена моей работой. Дом никогда еще не был таким чистым.
Я убираю пылесос обратно в шкаф. Поскольку я избавился от всей ненужной обстановки, уборка почти не отнимает времени.
Покончив с коврами, я совсем было вознамерился достать мастику для полов, но тут до меня доходит, что завтра приедут за мусором. Напевая себе под нос, я сворачиваю, один за другим, перевязываю веревкой и вытаскиваю все три на тротуар. А потом ставлю рядом и пылесос – все равно он больше не нужен.
Теперь гостиная сделалась почти пустой – высохшие, побелевшие кости нашей жизни, очищенные от мяса и воспоминаний. Единственное уцелевшее кресло, телевизор и неустойчивый столик на колесах, которым я пользовался после того, как избавился от обеденного стола. Таймер кухонной плиты выключился, значит, пироги готовы. Я достаю тарелку, нож, вилку, разрезаю пироги и выбрасываю одноразовый противень из фольги. Вытираю дверцу духовки влажной тряпкой, прополаскиваю ее, выжимаю и убираю. Наливаю себе еще стакан вина.
Я ем, а телевизор бормочет и вскрикивает. Люди висят вверх ногами, как летучие мыши, или с безумными ухмылками носятся по потолку. Красотка из программы новостей с выгнутым, как перевернутый полумесяц, ртом бубнит что-то о последнем бедствии. Некто в костюме дятла раз за разом бьется головой о платформу кузова мусорного грузовика. Неужели все это должно иметь какой-то смысл? Да и имело ли хоть когда-нибудь?
Стакан наполовину опустел. Нынче я взял неплохой темп.
И тут внезапно, фонтаном несчастья, накатывает дурное настроение. Я зажмуриваюсь, напрягая все мышцы лица, но слезы все же просачиваются, и я начинаю всхлипывать. А потом неудержимо рыдаю, потому что хоть я все еще думаю о тебе, хоть я никогда не прекращал и никогда не прекращу думать о тебе, мне становится все труднее и труднее вспоминать твой облик. Он ускользает от меня. О Катерина, я лишаюсь твоего лица!
Только не жалеть себя. Этому состоянию я не поддамся. Я беру швабру, наливаю в ведро теплой воды, добавляю туда моющего средства, сильно пахнущего нашатырем. И, со всех сил налегая на швабру, принимаюсь мыть полы. Пока, в конце концов, не беру себя в руки. Тогда я снова беру стакан, опустошая его одним глотком, и чувствую, как вино обожгло желудок. Если пить вот так, человек рано или поздно угробит себя. К чему я усердно стремлюсь.
Я учу себя умирать.
Если я не подышу свежим воздухом, то вырублюсь. Если я вырублюсь, то выпью меньше. Необходимо строго соблюдать график. Я надеваю пальто и выхожу за дверь. Неверной походкой бреду вниз по склону холма. Сквозь вереницы домов, мимо одинаковых забегаловок с сэндвичами, расположенных на каждом углу, мимо шоколадной фабрики и автозаправки, под железнодорожным мостом и вдоль канала по направлению к Менейанку. В голове шумит вино, и все же предатель-мозг думает о тебе, и только о тебе и ведет унылый монолог потери и тоски. Если бы я в тот день удержал тебя дома. Если бы да, мать его, кабы… Даже меня тошнит уже от этих слов. Я отрешаюсь, воспаряю, пока сознательные размышления не начинают восприниматься как невнятный ропот далеко внизу, а я плыву, подобно Богу, в предвечернем небе.
Майкл Суэнвик — американский писатель-фантаст, неоднократный лауреат множества литературных наград и премий («Небьюла», «Хьюго», Всемирная премия фэнтези, Мемориальные премии Теодора Старджона и Джона Кэмпбелла, премии журналов «Азимов», «Локус», «Аналог», «Science Fiction Chronicle»), создатель знаменитого цикла «Хроники железных драконов». «Мать железного дракона» — завершение трилогии, начатой романами «Дочь железного дракона» и «Драконы Вавилона». Жанровую принадлежность этих книг можно определить как «твердая фэнтези».
Какие секреты лежат в дальних просторах Вселенной? Какие тайны скрывают истины, которые мы считали неоспоримыми? Мир научной фантастики всегда был окном в реальность завтрашнего дня, смазывая границы между реальностью и искусством. В «The Year's Best Science Fiction: Twenty-Ninth Annual Collection», лучшие авторы научной фантастики изучают новый мир. Эта антология собрала рассказы известнейших писателей, таких как Роберт Рид, Аластер Рейнольдс, Дэмиен Бродерик, Элизабет Бир, Пол Макоули и Джон Барнс.
Если вы увидели у себя во дворе мирно пасущихся трицератопсов, значит, вам пора в отпуск.
Майкл Суэнвик, один из основателей (вместе с Брюсом Стерлингом и Уильямом Гибсоном) киберпанка, пишет книгу судьбы сначала девочки, затем женщины, выкраденной в молодом возрасте из земной семьи и перенесенной в жестокий мир эльфов и паровых драконов. Невероятный сплав технического триллера и психологической фэнтези. Драконов собирают на фабриках, грузы перевозят странные чудовища, а маленькая девчонка — то ли фея, то ли нет — похищает старого железного дракона и улетает в неизвестный, злой и прекрасный мир войн и любви... Переводчик Александра Петрова, за блестящий перевод романа «Дочь железного дракона», была удостоена премии «Странник» (1997).
Тридцать рассказов, представленных в ежегодной коллекции Гарднера Дозуа, несомненно, порадуют поклонников научной фантастики. Вот уже более трех десятилетий эти антологии собирают лучшие образцы жанра по всему англоязычному миру, и мы в свою очередь рады предложить вниманию читателей произведения как признанных мастеров, так и новые яркие таланты. Встречайте: Стивен Бакстер, Паоло Бачигалупи, Элизабет Бир, Джеймс Камбиас, Алиетт де Бодар, Грег Иган, Чарльз Коулмен Финли, Джеймс Алан Гарднер, Доминик Грин, Дэрил Грегори, Гвинет Джонс, Тед Косматка, Мэри Робинетт Коул, Нэнси Кресс, Джей Лейк, Пол Макоули, Йен Макдональд, Морин Макхью, Сара Монетт, Гарт Никс, Ханну Райаниеми, Роберт Рид, Аластер Рейнольдс, Мэри Розенблюм, Кристин Кэтрин Раш, Джефф Райман, Карл Шредер, Горд Селлар и Майкл Суэнвик.Большинство представленных здесь произведений удостоились престижных литературных наград, включая знаменитые «Хьюго» и «Небьюла».
Автор приглашает нас в загадочное, полное чудес странствие на таинственном, удивительном корабле.
На Луне — улетный шопинг, если кто не знает. И цены, между прочим, вполне приемлемые.
Хронический неудачник и латентный психопат Блейк падает в Темзу на краденом легкомоторном самолете – и командовать парадом начинает фабрика грез: сонный городок Шеппертон преображается в апокалиптическое царство необузданных желаний и воспаленного воображения, в залитую буйным тропическим светом арену оргиастических празднеств.Энтони Берджесс назвал «Фабрику Грез Unlimited» лучшим романом одного из самых талантливых авторов Британии. И ведь, наверное, не ошибся.
Зонт, безусловно, полезная вещь, но и от него иногда нужно избавиться.
Костя Жмуркин – человек редчайшего дара, о наличии которого он сам, как это обычно бывает, даже и не догадывается. Любой человек или предмет, ставший объектом симпатий злополучного Кости, обречен на полный и неизбежный крах, сколь бы преуспевающим и неуязвимым он ни казался. Под воздействием этого ужасного и абсолютно неуправляемого дара гибнут идеи и люди, отказывает сверхнадежная техника, разваливается могучая сверхдержава. Нет конца и края всем Костиным несчастьям, так же как и нет средства обезвредитьзаложенную в него «бомбу».
«Странные приключения Ионы Шекета» — патрульного времени, галактического путешественника, выпускника загадочного Оккультного университета, несостоявшегося межпланетного дипломата — и, наконец, просто хорошего человека!Приключения научно-фантастического, эзотерического, фэнтезийного и откровенно иронического порядка!Самая забавная, озорная и точная пародия на «Звездные дневники Ийона Тихого», какая только может быть!Жанна д'Арк — и дворцовые интриги Атлантиды…Прелести галактической политики — и забытые страницы звездных войн…Похождения в мире духов — и в мирах «альтернативной истории»!В общем, это — неописуемо!
Стратификатор используется для того, чтобы извлекать не прошлые, а будущие инкарнации.
Специалист по литературе XIX века Брендан Дойль отправляется назад во времени – в 1810 год. Он хочет послушать лекцию поэта Сэмюэля Тэйлора Кольриджа. В Лондоне ему придется столкнуться с изуродованными клоунами, подпольной организацией нищих, безумным гомункулом и магией. Дойля похищают цыгане, и ему не удается вернуться обратно в 1983 год. Филолог превращается в уличного афериста, учит новые трюки и становится фехтовальщиком, только чтобы выжить в темном и предательском мире лондонского дна. Он бросает вызов ядам, пулям, черной магии, убийцам-нищим, заключению в подземелья, наполненные мутантами, и прыжкам во времени.
Люди больше не боятся смерти, больше не теряют близких. Душа, имеющая Билет, уходит в Страну вечного лета. Там практически невозможна ложь, ведь душу читать так же легко, как раскрытую книгу. Но не все так просто. Люди остаются людьми – интригуют, борются за власть. Постоянное соперничество разведуправлений Британии и СССР едва не приводит к новой войне. Рэйчел Уайт, сотрудница разведки Зимнего управления (живых), охотясь на «крота», обнаруживает, что есть угроза пострашнее амбиций власть имущих.
В долгие Зимы человечество научилось впадать в спячку, принимая препарат, чтобы не видеть сны, предварительно запасая жирок и обрастая зимней шерстью. Чарли Уортинга больше не устраивает быть «мальчиком на побегушках» в Приюте, и он решается поступить на службу Зимним Консулом, охранять людей во время спячки. Опасная работа приводит его в Двенадцатый сектор, где люди видят одинаковые «вирусные» сны. Уортингу предстоит закончить расследование убитого по его вине наставника. Легенды о Зимнем люде здесь становятся суровой реальностью, и все оказывается еще сложнее.
В начале научной революции магия играет заметную роль, но со временем исчезает. В постмагическом мире первой четверти XXI века секретный Департамент ищет причины ее упадка, чтобы подчинить своей воле и сделать инструментом большой политики. Диахронические путешествия приносят ученым неожиданные результаты. Магия научна, но не означает всемогущества.