Ничего интересного - [66]

Наконец я наткнулась на автомагистраль между штатами и выехала на нее, ускоряясь, чтобы слиться с движением. Дети сидели очень тихо, наверное от шока, но я ничего не могла с этим поделать. Поджог дома, в котором ты вырос, — это представлялось мне очень символическим действием. Я взглянула в зеркало заднего вида и увидела, что они оба смотрят на меня.

— Привет, ребят, — улыбнулась я.

— У нас неприятности? — спросила Бесси.

— Типа того.

— Что мы будем делать? — поинтересовался Роланд.

— Я еще не знаю.

— Ну а куда мы едем? — спросила Бесси.

Я поняла, что-то щелкнуло у меня в голове. Оставался один-единственный вариант. Машина уже туда направлялась. Это было неизбежно.

— Мы едем домой, — сообщила я.

— Куда домой? — спросили дети.

За последнее время они сменили много домов.

— Ко мне домой, — ответила я, чуть не плача от ярости на саму себя.

— Хорошо, — сказали дети.

Двенадцать

Мама открыла дверь, увидела по обе стороны от меня Бесси и Роланда и просто кивнула, не говоря ни слова. Вполне возможно, она так долго игнорировала любые детали моей жизни, что мысль о том, что я мать десятилетних близнецов, ее не удивила.

— Привет, — сказал Роланд.

— М-м-м-м, — ответила мама.

Она бросила курить десять лет назад, но всегда выглядела так, словно вот-вот затянется сигаретой и выпустит дым прямо вам в лицо.

— Привет, мама, — поздоровалась я.

— У тебя кровь, — отметила она, указывая на рукав моей рубашки, где был виден красный след от одной из царапин.

— Я знаю. Можно войти?

— Это и твой дом тоже, — сказала мать, отчего я чуть не заплакала, не очень понимая почему.

— Это Бесси, а это Роланд, — представила я детей, мягко постукивая их по головам.

— Ты их гувернантка, верно?

— Не уверена, кто я им сейчас, мам. Сейчас все очень непонятно. Но я за них отвечаю. Нам нужно где-то пожить, в каком-нибудь безопасном месте.

Мама поглядела на детей.

— У тебя неприятности?

— Типа того. Как бы нет и как бы да.

— Ну, твоя комната там, где была. Я туда не заходила с тех пор, как ты уехала.

— Спасибо, мама, — сказала я, но она махнула рукой.

Я затолкала детей наверх, на чердак, где стояла ужасная духота, потому что ни один из вентиляторов не был включен. Я чертыхнулась и начала их подключать. Посадила детей перед двумя самыми большими, врубила до максимума, и они разнесли всю пыль по комнате, в воздухе зависли пылинки. В открытой коробке лежал окаменевший кусок пиццы. Было страшно неловко показывать детям, какой была моя жизнь до них. Наверняка их уверенность в том, что я знаю, что делаю, улетучилась. Я попыталась запихать коробку с пиццей под кровать, но они оба ее уже увидели.

— Мы есть хотим, — сказала Бесси.

Я вдруг поняла, что за лето они привыкли к тому, что стоит просто залезть в холодильник или в шкаф, и тут же найдется еда. Можно было заказать пиццу, но я параноила по поводу полицейских.

— Мой живот, — простонал Роланд. — Послушай, как он рычит…

— Хорошо, хорошо, — сказала я. — Я поняла. Сидите здесь, я что-нибудь принесу.

— А нельзя нам спуститься? — спросили дети. — Здесь жарко.

— Нужно постараться не путаться у мамы под ногами, — объяснила я. — Она не очень ладит с детьми.

Я, пыхтя, сбежала по лестнице. Посередине остановилась, потянулась и дотронулась до места чуть выше пояса джинсов, где нащупала застрявший маленький кусочек стекла. Я попыталась его вытащить, но он засел довольно крепко. Было не больно, но теперь, когда я знала, что он там, только об этом и могла думать. Наверняка вредно с открытыми ранами топтаться на грязном пыльном чердаке. Я не могла сосредоточиться.

На кухне сидела мама, читала журнал под легкий рок по радио.

— Хм, — сказала я, сгорая от стыда. Я ненавидела, когда мне что-то было нужно, и еще больше ненавидела, когда это что-то мне было нужно от мамы. — Дети хотят есть.

— Я с ними солидарна, — ответила она, не сводя взгляда с журнала, в котором рассказывалось о домах на пляже или о чем-то в этом роде.

— У меня есть деньги. Можешь заказать нам всем пиццу?

Она посмотрела на потолок, размышляя.

— Мне не хочется пиццы, — сказала она.

— «Макдоналдс»? «Сабвэй»?

Мама вздохнула, встала из-за стола и начала шарить по шкафам, открывая и закрывая дверцы.

— У меня есть макароны с сыром, — сказала она, затем заглянула в холодильник. — И сосиски.

— Замечательно!

Я достала кастрюлю, набрала воды. Мама швырнула сосиски на стойку у плиты и вернулась к столу. Я ждала, пока вода закипит, и смотрела на нее. Сколько таких вечеров прошло, когда я была ребенком? Обычно мама и один из ее парней смотрели маленький телевизор на кухне, а я готовила маслянистую лапшу или увядший, мокрый салат с соусом «Тысяча островов», нарезала огурцы и зеленый перец, как будто благодаря моим стараниям мы превращались в самых здоровых людей на земле.

Я подошла к лестнице, спросила детей, все ли в порядке. Они крикнули, что в порядке. Когда я вернулась на кухню, мама сказала:

— Я знала, что ты приедешь.

— Вот как? — Я почувствовала, как кожа начинает зудеть, как учащается сердцебиение.

— Недавно звонил какой-то мужчина. Кэл, или Карл, или… что-то в этом роде. Спросил, связывалась ли ты со мной.

— Что ты ему сказала?