Ничего хорошего - [22]

Мои родители были живы и здоровы, оба вышли на пенсию и жили на Карибах. Для меня было очень странно воспринимать больницу как место кровавого преступления, потому что я всегда чувствовала себя спокойно среди людей в белых халатах и врачей, которые спасают жизни.

Мой отец, Бенджамин Купер, был кардиологом. Вместе с коллегой он изобрел пластиковый клапан, который произвел переворот в сердечной хирургии. Вот уже пятнадцать лет это изобретение использовалось в операциях на сердце практически в каждой клинике страны, и я прекрасно понимала, что именно этот кусочек пластика обеспечил мне тот уровень жизни, к которому я привыкла.

Меня не преследовали кухонные запахи, как это бывает со многими детьми. В памяти всплывает только сильный запах эфира, которым пахнет от красивого отцовского лица и его ловких рук — он проводил много времени в операционных и приносил этот запах в детскую, когда поздно вечером заходил поцеловать меня на ночь. Это было еще до того, как для наркоза стали использовать пентотал натрия, и мне нравился этот неприятный запах, ведь он означал, что мой занятой и любящий отец вернулся домой.

В те дни, когда отцу удавалось вырваться, чтобы поужинать в кругу семьи, мы говорили за столом только о медицине. Моя мать была медсестрой, поэтому могла поддерживать разговор, а мы с братьями во время еды должны были выслушивать описания медицинских процедур. По выходным я часто ходила с отцом в больницу, поэтому привыкла и к тому, что там можно увидеть, и к запахам антисептиков и лекарств, которыми пропитался каждый этаж.

— Смотри, как парень машет мачете, — прервал мои воспоминания Майк.

Я вернулась к реальности и присоединилась к разговору. В этот момент официант потрясающе быстро и аккуратно рассек утку, а полученные куски обернул тоненькими блинами, на которых уже лежал лук-шалот, политый острым соусом.

— Таких дел мне не приходилось вести. А тебе, Мерсер? Я хочу сказать, что не раз расследовал убийство, совершенное мачете, но еще ни разу не вел дела о «Раздельщике утки по-пекински». Этот парень — словно молния.

Официант еще не успел подать мне и Уоллесу наши порции, а Майк уже впился зубами в свою.

— А что происходит у тебя на личном фронте, Купер? Нет ничего такого, о чем мне нужно знать? — поинтересовался Мерсер.

— Думаю, я жду весенней оттепели.

— А я думаю, что через пару месяцев пойду и запишу ее в монашеский орден сестер милосердия. Как тебе кажется, Мерсер, хорошая монашка выйдет из нашей Алекс? Мальчики из приходской школы будут напоминать тебе меня или Макгро, блондиночка, и ты сможешь лупить их линейкой с утра до ночи. Не будешь ныть, что тебе пора подстричься, не будешь жалеть себя, если телефон не зазвонит в субботу вечером. Оскар де ла Рента сможет придумать для тебя специальное облачение, а Мерсер пригласит Смоки Робинсона, чтобы тот сочинил несколько мелодий...

— Хватит ржать, Мерсер. Не потакай ему. Давай лучше поговорим о твоей жизни. Что у тебя с Франсин?

Уоллес встречался с одной из моих коллег, Франсин Джонсон из отдела по борьбе с наркотиками.

— Все идет своим чередом, Купер, своим чередом. Если ничего не сорвется, я позову тебя в подружки невесты, не против?

Майк поспешил свернуть эту тему, пока мы не добрались до его личной жизни.

— А вы разбираетесь в нейрохирургии? Нам надо точно понять, чем именно занималась Доген и каковы были ее обязанности, чтобы знать, о чем спрашивать врачей. И это касается не только больницы, но и ее деятельности в колледже, поскольку это две разные сферы.

— А кому ты назначил встречу после того, как вернешься со вскрытия? — спросила я.

— Сначала придет Уильям Дитрих, заведующий, который сегодня был моим гидом, он сам установил порядок первых бесед. Я получил от него практически все, что нам нужно. А затем явится Спектор, тот парень, что приглашал Джемму ассистировать на операции.

— Нейрохирурги считают себя врачебной элитой, — добавила я. — Эта профессия высоко ценится, ведь речь идет об операциях на мозге, к тому же она самая высокооплачиваемая среди медицинских специальностей.

— После Спектора у меня еще двое профессоров и куча студентов и практикантов. Дитрих хочет, чтобы я поговорил с двумя парнями, которые заменяли Доген на операциях, когда она не появлялась. Как думаешь, Куп, похоже это на «42-ю улицу»? Руби Килер в роли молодой дублерши, которая занимает место звезды и прокладывает себе путь на Бродвей. На этот раз... — Он открыл блокнот и пробежался указательным пальцем левой руки по именам, в правой руке он держал палочки, которыми ел морского окуня. — Да уж, парочка. Пакистанец и белый англосакс-протестант, у него даже фамилия двойная. Пакистанец — Бансвар Десай — я уверен, этот парень станет моим клиентом. Я напомню ему, чтобы он так не надрывался на работе. Уверен, каждый врач, с которым мне придется беседовать, будет в тюрбане.

— Когда же до тебя дойдет, что такие разговоры оскорбительны? — Эти выпады Майка в отношении этнической принадлежности действовали мне на нервы.

— Да не бесись, Куп. Я справедлив в раздаче оскорблений. А второй парень зовется Колман Харпер — вам не противно слышать эти красивенькие имена? Наверняка мне приходилось оскорблять его и раньше — он, очевидно, представитель уже третьего или четвертого поколения, названный в честь прапрабабушки с материнской стороны прадеда.