Ни закона, ни жалости - [17]

– Подполковник Апостолов, спецназ ГРУ, – представился я, пожимая руку тому и другому.

– Майор Адилов, – в свою очередь представился омоновец.

– Подполковник Зулпукаров, – выполнил необходимую процедуру и мент со смятым погоном, но тут же свой погон и поправил, с трудом затолкав его под тяжелый бронежилет.

– Докладывайте ситуацию.

– Три мужчины и женщина. Пытались въехать в город. При проверке документов в машине расстреляли инспектора дорожной службы. Второй инспектор ответным огнем прострелил колеса машины. Один из бандитов, кажется, легко ранен. По крайней мере, следы крови остались и в машине, и на асфальте. Но бежали все уверенно, легко. Потому мы думаем, что рана легкая. Бандитам пришлось бросить машину. Натянули на головы маски «ночь», пытались пробежать через поселок, но от преследования уйти не смогли. ОМОН сел им «на хвост». Тогда ворвались в дом. Во дворе застрелили собаку и сбили с двери замок. Хозяев в доме не было. Они только недавно вернулись, их соседи вызвали. Просят не стрелять из гранатометов и пулеметов – боятся, что дом повредим или пожар устроим.

– Дом одноэтажный? – спросил я.

– Да, бедненький дом, небольшой. В подвале сапожная мастерская. Раньше у них там дедушка работал, недавно умер. Сейчас никто там не работает. Подвал бетонированный, потому бандиты сразу туда и спустились. Имеются шесть узких и длинных вентиляционных окон, идеально подходящих под бойницы, – по два окна с фасада и сзади, и по одному окну с боков. Через них им не выбраться. Выбираться могут только через первый этаж. Мы блокировали и входную дверь, и черный ход, и вообще все четыре стороны, потому что они могут попытаться уйти через окна. Но людей не хватает. По два человека с каждой стороны.

– Двоих прижать плотным огнем можно без проблем. Одного человека хватит, – дал я консультацию специалиста. – Остальные подойдут вплотную – и уничтожат. И даже торопиться сильно не будут. Желобков, выводи людей на позицию. Что скажешь, Владимир Андреевич?

Кочергин вместе с Алексеем стоял за моей спиной, и я видел, с каким удивлением местные менты смотрели на этих гражданских участников войсковой операции.

– Нужно на дом посмотреть. Можно это сделать?

– Простите, это кто? – спросил у меня майор Адилов.

– Руководитель научной бригады, – коротко и без подробностей сообщил я. – Будем испытывать новое оборудование.

– Дом этим не повредим? – спросил подполковник Зулпукаров и посмотрел в сторону, где стояли мужчина, женщина и два подростка, один лет пятнадцати, другой лет тринадцати, должно быть, хозяева дома с детьми.

– Дом не повредим? – в свою очередь спросил я Кочергина, повторяя вопрос ментовского подполковника, только, конечно, с другой интонацией.

Он улыбнулся.

– Разве что сильно утеплим подвальное помещение. Правда, какое-то время им нельзя будет пользоваться.

– Я спрошу у хозяев, согласны ли они, – забеспокоился с чего-то ментовский подполковник.

Вообще-то в подобных случаях хозяев никогда не спрашивают, даже если дом расстреливают из танковых пушек. Местные власти потом, как говорят, иногда компенсируют ущерб. Но размер компенсации часто зависит от личных и семейных отношений с местной властью.

Я с некоторым удивлением посмотрел на майора Адилова. Тот понял мой взгляд правильно.

– Это родственники товарища подполковника.

Я включил в нагрудном кармане «разгрузки» портативную радиостанцию «подснежник», обеспечивающую связь внутри группы.

– Я – Тридцать Первый. Геннадий Викторович, как дела?

– Заняли позицию. Ждем команды.

– Снимай ментов, отправляй их к месту сбора. Время близится к вечеру, им спать пора. Положение контролируем собственными силами. Действуй!

– Это как так? По какому праву? – спросил вернувшийся подполковник Зулпукаров.

Я понимаю местных ментов. Чаще, чем кого-то другого, бандиты убивают именно их. Говорят, что заслужили, но сколько правды в этом утверждении, не мне судить. Так, по большому счету, если брать всю Россию целиком, то народ, наверное, имеет право уничтожить большинство ментов. Давно заслужили. Но мы же терпим. И местным бандитам лучше потерпеть, а то их самих уничтожат. Но желание подполковника Зулпукарова принять участие в операции – это просто желание обезопасить себя на будущее и первым выстрелить в бандитов. У меня тоже часто возникает желание сказать кое-кому: «Спи спокойно, дорогой товарищ, и пусть тебе снится в аду небо цвета плавкого асфальта!» Но я же себя сдерживаю. Рекомендую и местным ментам вести себя так же, как я, то есть проявлять терпение.

– Мне поручили провести операцию, – без тени сомнения ответил я. – Ее я провожу силами собственной группы. Подразделения, с которыми у меня не отработана взаимосвязь, будут мне просто мешать. Можете выставить дополнительное оцепление освободившимися силами. Чтобы здесь не ходили гражданские, не мешали.

– Но… – хотел возразить мент, привыкший, видимо, здесь командовать.

– У меня распоряжение антитеррористического комитета. Если вы не согласны, можете обратиться напрямую туда.

– Я никого снимать с операции не буду, – уперся мент.

– Если вы будете мешать, я вынужден буду сам позвонить в комитет, и возможно даже не мне предложат вас арестовать. Вот-вот прибудет спецназ внутренних войск. Они вас и доставят в камеру.