Ни в сказке сказать - [2]

— Да постой ты! — завопил я, выскакивая на дорожку. — Мне тоже к Веньке! Мне нужно ему срочно передать, что… это… как оно…

Но придумать я ничего не успел, девчонка в красном берете уже скрылась за поворотом. Вот бешеное дитя. Ну ладно, по крайней мере, есть дорожка, пойду по ней. Я еще раз взглянул на дуб. Могучий красавец плавно покачивал ветвями, при этом где-то в глубине кроны что-то тихо позвякивало. Интересно, что там может быть, подумал я, вглядываясь в густую листву, но в этот момент послышался дробный приближающийся топот.

Это были не человеческие шаги, там, за деревьями, по дорожке бежал какой-то зверь. Уже слышалось его частое, хриплое дыхание, затем, громко стрекоча, пролетела потревоженная сорока. Я невольно посторонился и стал ждать, ощущая спиной какой-то неприятный холодок. И вот на дорожке взметнулась пыль, и из-за поворота прямо на меня выскочил огромный волк.

Это походило на сцену из «Собаки Баскервилей». Неестественно большой, не менее полутора метров высотой, зверь явно преследовал свою добычу, глаза его налились кровью, алый язык казался языком пламени, бьющим из страшной пасти, где ровными рядами сияли внушительные зубы.

Однако, увидев меня, волк мгновенно преобразился. Он затормозил сразу всеми четырьмя лапами и остановился. На его морде промелькнули испуг и удивление, вообще он обладал богатейшей мимикой, недоступной обычным животным. Некоторое время он разглядывал меня, подбирая под себя задние лапы.

«Сейчас кинется! — подумал я. — А у меня даже палки никакой нет».

Но волк не кинулся. Вместо этого он длинно прокашлялся и неуверенно произнес:

— Я говорю… жара какая, туды ее. Дождичка бы, наверна… хорошо бы.

Голос у него был хриплый и немного дрожал.

Не скрою, я совершенно остолбенел. Господи ты, боже мой! Так ведь и чуяла душа чертовщину какую-то! Лес дремучий, дуб этот дурацкий, а теперь еще лучше — говорящий волк! Этого мне еще не хватало! Волк между тем опасливо поглядывал то куда-то в лес, то на меня.

— Да… — снова заговорил он. — Места у нас тут замечательные… а недалече здесь болотце, уток — завались! Могу показать… Вы же, извиняйте за любопытство, охотник будете?

Он преданно хихикнул. Я вытер пот со лба и пролепетал срывающимся голосом:

— Собственно… нет.

Волк компанейски подмигнул мне:

— То-то я смотрю, ружья при ем нет! Стало быть, дровосек?

— Да нет, я… как бы это сказать…

— Угу, — он понимающе кивнул, — турист, значит.

Удовлетворенно кивнув, он вдруг заявил:

— Слушай, турист, а ты знаешь, что ты мне, зараза, работать мешаешь? — улыбка пропала с его морды. — Ты знаешь, что я из-за тебя, дурака, добычу верную упустил, эту, как ее… Красную Шапочку? А знаешь ты, дубина костлявая, че я из тебя за это сделаю?

Он стал медленно приближаться ко мне, неприятно показывая зубы. Я не знал, бежать, защищаться или осенить себя крестным знамением.

Волк уже напружинился, готовясь к прыжку, как вдруг что-то звонко прожужжало высоко над моей головой, и по всему лесу разнесся грохот выстрела. Вдалеке у поворота дорожки появилось облачко порохового дыма, и солнечный зайчик весело запрыгал на конце отполированного ствола.

Волк очень профессионально, как опытный десантник, боком сиганул с тропинки, перекатился через спину и, оказавшись снова на ногах, в два прыжка скрылся в лесу. Я уже собирался, поблагодарив своего спасителя от всей души, выяснить наконец, куда я попал, но слова застряли у меня в горле. По тропинке, держа наперевес крупнокалиберный карабин «Медведь», ко мне приближался мальчонка лет восьми!

Одет он был совершенно обыкновенно: красные сандалеты, коротковатые штаны и клетчатая рубашка без двух пуговиц. Словом, если бы не курящийся карабин в руках, мальчишка выглядел бы просто заурядно.

Подойдя поближе, он остановился и, сощурив один глаз, стал пристально меня разглядывать. Затем, уперев карабин в землю, партийно вытянул руку и отвесил мне низкий поклон. Подумав еще минуту, он наконец заговорил:

— В общем так… м-м… Ой ты, гой еси, что ли, добрый молодец! Куда путь держишь и это… Дело пытаешь, аль от дела… м-м… аль от дела… Чего от дела-то?.. Короче, поздорову ли?

Да, с былинным лексиконом у него было слабовато. Закончив свою речь, он облегченно вздохнул и стал ждать, что я на это отвечу. Хорошо, подумал я, раз уж вы втянули меня в эту дурацкую игру, попробуем сыграть по вашим правилам.

— Путник я, иду из стран дальних, заморских. А ты, витязь храбрый, кто будешь?

Храбрым витязем я его купил. Самодовольно ухмыльнувшись, он охотно ответил:

— Я Меткий Стрелок, Ясный Сокол. Иду по волчьему следу спасать Красную Шапочку. Да вот незадача, пришлось спугнуть зверя, а то бы он тебя съел. Правда, уговору про тебя никакого не было, так что я сначала и не знал, стрелять или не надо.

Вот тебе раз. Уговору про меня не было! А про девчонку в красном берете? Что ее волк съест — был такой уговор? Интересно у них тут получается.

— Слушай, — спросил я осторожно, — а волк в самом деле может съесть Красную Шапочку? По-настоящему?

— Не знаю, — он пожал плечами, — это уж как Венька решит.

Ага, опять Венька! Да что ж это за пуп земли такой? Раньше говорили: «На все воля Божья», а у них теперь — «Как Венька решит». Напрямую спросить про Веньку я не решился. Неудобно стало. Эта личность представлялась мне такой величественной, что я боялся упоминать священное имя всуе. Все же, напустив на себя смиренный вид, я произнес со вздохом: