Ни слова о любви - [44]

Сабина наблюдала, как Ежи платит по счету: он даже не смотрел на сумму, а с официантом общался в располагающе вежливой манере. Чего же еще ей желать? Ей встретился мужчина — зрелый, со стабильным финансовым положением и, похоже, уравновешенной эмоциональной сферой. Ежи обладал положением в обществе, имел интересные увлечения, а в довершение всего — словно вишенка на торте — у него была приятная внешность. Такие, как он, нечасто попадаются. Подлинное сокровище. Как он отличался от тех скользких хитрецов, которые вечно торчат на варшавских приемах! Несмотря на легкие укоры совести, Сабина не сумела удержаться от сравнения его с Анджеем — впрочем, они играли в разных лигах, и сравнивать их было так же несправедливо, как сравнивать футбольное мастерство молодежного клуба «Водолей» общины Семень с игрой мадридского «Реала».

И все же… Казалось бы, это невозможно, но обаятельный и привлекательный Ежи не сумел задеть в Сабине романтическую струнку. Ничего. Никакой искры. Она смотрела на него как на произведение искусства, совершенное в своей художественной форме, даже элитарное, но… живых эмоций не испытывала.

После ужина Ежи отвез ее в отель. События развивались самым что ни на есть естественным образом, но — странное дело — с каждой минутой Сабине приходилось все больше усилий вкладывать в то, чтобы поддерживать разговор и смеяться над шутками Ежи, хотя шутки эти были вполне достойного уровня. Ей было совестно, но в душе она не могла дождаться, когда уже останется одна. Возможно, именно чувство вины послужило причиной тому, что, когда Ежи, проводив ее до номера, слегка наклонился и шепотом спросил: «Можно?» — она, как ни парадоксально, приоткрыла губы в знак позволения.

Это было не самое разумное поведение, но ей казалось, что раз уж он с такой искренностью раскрылся перед ней, то и она не должна его отвергать. Она знала, что это осложнит положение, догадывалась, что таким образом наживает себе проблемы. Гордиться ей было нечем: все указывало на то, что она вот-вот переспит с Ежи из жалости.

— Ты уверена? — еще раз спросил он, когда ей наконец удалось отпереть дверь номера.

— Не надо болтовни, заходи, — быстро ответила Сабина, избегая его взгляда.

Они целовались, и эти поцелуи он, разумеется, принимал за чистую монету: для него это было поощрение, знак, что можно переходить и к более смелым ласкам. Его борода легонько царапала ее кожу. Она чувствовала, что он возбужден, и завидовала ему. Самой ей не удавалось разбудить в себе страсть: ей просто не было неприятно — и все. Но ведь этого мало; получается, по отношению к Ежи она поступает не совсем порядочно.

Тем не менее Сабина делала все, что нужно, в соответствии с правилами игры. Он стянул с нее свитер, она в ответ расстегнула ему рубашку и стащила с его плеч. Он целовал ее шею— она покусывала мочку его уха. Он горячими ладонями обхватил ее груди и припал губами к одному из сосков — ее руки соскользнули на его твердые ягодицы. И все это время она слишком уж осмысленно фиксировала в сознании каждую деталь, словно смотрела фильм с собой в главной роли. Обнаженное тело Ежи (никаких неприятных неожиданностей!) выглядело более чем эстетично. Никаких тебе рыхлых складок в критических местах — только красиво очерченные мышцы. Здоровый цвет кожи, слегка тронутой загаром. На его груди, гладкой и обтекаемой, словно капот вылизанного до блеска автомобиля, не было ни единого непослушного волоска. Если судить объективно, Сабина и Ежи подходили друг другу: по ряду показателей, в том числе и с эстетической точки зрения, оба существенно превосходили большинство своих ровесников.

Неторопливо, но неминуемо они приближались к заветному акту. Сабина даже удивилась, что у нее все это получается с такой легкостью: в последние годы ее интимная жизнь уж точно лишена была фейерверков, и теперь она как будто во второй раз дебютировала в сексе. И все же она без труда угадывала необходимые движения и находила правильный ритм.

Ежи слегка подтолкнул ее на гостиничную кровать, она откинулась на спину, он склонился над ее лицом. После кратковременных ласк в этом положении — Сабине они показались нестерпимо долгими, — он расположился между ее ногами. Она приняла его с рвением старательной ученицы. Она ждала этого момента в надежде, что ее изголодавшееся тело все-таки начнет реагировать и физиология возьмет свое. Но вот Ежи начал двигаться над ней вперед-назад, и она часто заморгала: как это? Это все? Он уже вошел в нее? Она почти ничего не чувствовала… Возможно, проблема была в размере, но она не успела присмотреться к его анатомии настолько тщательно, чтобы утверждать это. Впрочем, оно и неважно, в чем именно была причина; важно, что сейчас для нее все сводилось к одному: тело мужчины трется о ее тело — и больше ничего. Этого Сабине было явно недостаточно. Пытаясь помочь (ему и себе), она обвила его ногами, раскрываясь перед ним так широко, как только умела. Изо всех сил напрягала и расслабляла мышцы Кегеля. Она стремилась ощутить его твердость, его плавные движения внутри себя. Тщетно. Единственное, чего она добилась, — Ежи ускорил свои судорожные движения; с его губ сорвался стон, он становился все громче и громче. Судя по всему, кривая его удовольствия резко скакнула вверх. Сабине же, по-видимому, выпала роль наблюдательницы. К счастью, длилось это недолго: тело любовника на секунду напряженно замерло, и послышался безудержный гортанный возглас наслаждения. Затем Ежи расслабился и обмяк, осторожно приникая к ней. Уткнулся лицом во впадинку между подбородком и ключицей. Восстанавливал свое бешено участившееся дыхание. Она, разочарованная, глядела в потолок, поглаживая его по спине.