Ни слова о любви - [2]

* * *

Тогда Амелия Крук была ее спасательным кругом. Писать Сабина начала, чтобы чем-то занять голову. Она знала, что дошла до грани и отчаянно нуждается в чем-нибудь, что отдалило бы призрак депрессии. Следовало спасаться: она находилась в полной жопе. Если раньше она была журналисткой — пускай не перворазрядной, но все же могла гордиться иностранным названием редакции, напечатанным на визитке прямехонько над ее фамилией, — то всего за один день стала человеком, выброшенным за борт, человеком, которому больше не нужно вставать по утрам с постели и можно хоть целыми днями ходить в халате, не заморачиваясь особо такими пустяками, как мытье головы.

— Урезают финансирование. Вышестоящие так решили, мне не дали и слова сказать. — Главный редактор потрудилась сделать озабоченное лицо, и уже это стоило оценить: обычно она не тратила энергию на такую непродуктивную вещь, как сочувствие.

Сабина была раздавлена и не сумела выдавить из себя ни слова. Она машинально бросила в сумку какие-то мелочи со своего письменного стола и, ни с кем не прощаясь, вышла из свежеотремонтированного здания, в которое несколько недель назад весьма помпезно въехала ее — теперь уже бывшая — редакция. До шести вечера (обычно именно в это время она уходила с работы) Сабина просидела на скамейке в парке, бездумно вперив взгляд в неопределенную точку перед собой, затем отправилась домой.

Она подытожила все плюсы и минусы ситуации. Ей довелось написать не одну статью о хитросплетениях карьеры современных женщин, и она хорошо знала, какие вопросы нужно задавать — на этот раз себе. «Твоя должность давала тебе ощущение, что ты царица мира?» — «Бззззз!» — в голове зазвучал противный сигнал неправильного ответа из телевикторины. «Ты чувствовала, что делаешь что-то великое и твоя работа важна для человечества?» — «Бззззз!». — «По утрам ты просыпалась с приятным щекочущим ощущением в животе и нетерпением: скорей бы приняться за все эти увлекательные дела, которые нужно переделать сегодня?» — И снова «Бззззз!». — «Так, может, ты заколачивала сказочные бабки?» — И еще одно громкое «Бззззз!».

Тест не оставлял иллюзий: Сабина не могла отнести себя к малочисленной касте «людей успеха», этих небожителей, вызывающих у всех остальных смесь зависти и восхищения. Она была лишь незначительным винтиком, рядовой работницей фабрики, производящей банальный контент для не слишком заинтересованного и все более презираемого адресата печатных масс-медиа. Ощущения выполняемой миссии у нее не было никогда, а вот разочарование час от часу росло.

Однако были и плюсы, а именно: календарь, испещренный датами встреч и делами, которые надлежало выполнить, чтобы поставить возле них галочку; рабочий стол с привычным бардаком на нем и прилипшей кружкой для кофе; ежедневный обмен на бегу и, разумеется, шутя мелкими колкостями с товарками-журналистками, разделяющими ту же самую судьбу; быстрые ланчи в кафешке за углом… и наконец, самое важное — ежемесячная зарплата. Сумма не вызывала особого восторга, но давала возможность изредка позволять себе небольшие безумства, к примеру новый жакетик из сетевого магазина или крем, который рекламирует голливудская звезда. Все это составляло повседневную жизнь Сабины и давало ощущение безопасности.

И вот теперь она — совершенно неожиданно! — осталась ни с чем. Раньше она лично с этой проблемой не сталкивалась, но слишком хорошо знала, что тучные годы женской прессы неминуемо подходят к концу. Без особой веры в успех Сабина сделала несколько телефонных звонков знакомым из других редакций. Результаты лишь подтвердили ее опасения.

— Как жаль, Сабина… Я, конечно же, поспрашиваю, но ты же знаешь… В последнее время чаще ходят слухи об увольнениях, чем о новых рабочих местах. Ох и времечко проклятое настало! Дорогая, я позвоню, если что-нибудь узнаю. А сейчас мне пора, пока, держись там! Все будет хорошо. Выше нос!

После каждого такого разговора Сабине еще сильнее хотелось плакать, поэтому очень скоро она махнула на все рукой.

* * *

Труднее всего оказалось распоряжаться временем, которое вдруг растянулось, точно резиновое. Сразу же после увольнения Сабина занялась квартирой — достаточно запущенной, поскольку аккуратисткой она, еще недавно проводившая все дни на бегу, не была никогда. Но на то, чтоб упорядочить пространство в тридцать восемь квадратных метров, ушло всего несколько дней, не более. И уж точно вся эта уборка не могла считаться солидным фундаментом новой жизни.

— А может, тебе пойти учительницей в школу?

Анджей, муж Сабины, преисполненный благих намерений, подбрасывал ей идейки одна хуже другой. Поскольку сам он всю жизнь усердно и терпеливо строил карьеру чиновника, то и ориентировался всегда исключительно на бюджетные должности. Но Сабина теряла остатки сил от одной лишь мысли, что будет должна изо дня в день укрощать этих человекообразных, которые ростом ей по пояс и не способны к поддержанию последовательного разговора. К счастью, муж целыми днями пропадал на работе, а Ружа, их одиннадцатилетняя дочь, была то в школе, то на внеклассных занятиях, и бо`льшую часть времени Сабине хотя бы не приходилось хлопотать вокруг свидетелей своего падения. Но вечерние часы, которые семья проводила вместе, были хуже всего — даже хуже пытки, которую она терпела в одиночестве. Сабине не удавалось совладать с собственными эмоциями и все тяжелее было притворяться перед близкими, будто она отлично освоилась в новой ситуации.