Ни пенсом больше, ни пенсом меньше - [74]

— Профессор, — сказал Харви, — я не совсем понял, что говорил этот старикан. — При этих словах он немного смущённо поправил на плечах тяжёлое одеяние.

— Видите ли, он глуховат и очень стар, но его сердце правильно чувствует. Он хотел, чтобы вы поняли, что широкая публика не должна знать про этот дар. Руководству университета мы, конечно, расскажем всю правду. Но если об этом станет известно всем, то всякие нежелательные лица, никогда ничего не сделавшие для образования, хлынут к нам в праздник «Энкения», желая купить себе почётное звание.

— Да, конечно, я понимаю. Меня это устраивает, — сказал Харви. — Также хочу поблагодарить вас, Род, и желаю вам удачи в будущем. Как жаль, что с нами здесь не было нашего общего друга Уайли Баркера.

Робин покраснел.

Харви забрался в «роллс-ройс» и восторженно помахал троим компаньонам, наблюдавшим, как машина бесшумно двинулась в обратный путь в Лондон.

Итак, три операции закончили, осталась ещё одна.

— Джеймс блестяще справился со своей ролью, — заметил Жан-Пьер. — Когда он только вошёл, я не сразу понял, кто это.

— Пожалуй, — поддержал его Робин, — идёмте ему на выручку: он настоящий герой дня.

Когда все трое с шумом взбежали по ступенькам наверх, забыв, что им было по пятьдесят— шестьдесят лет, и снова ворвались в кабинет вице-канцлера, чтобы поздравить Джеймса, он лежал молча на полу посреди комнаты. Джеймс был без сознания.

Через час в Магдален, с помощью Робина и двух больших виски, Джеймс вернулся в нормальное состояние.

— Ты был бесподобен, — сказал Стивен, — ты все спас как раз в тот момент, когда я стал терять присутствие духа.

— Если бы мы могли заснять весь спектакль на плёнку, ты бы получил академическую премию, — сказал Робин. — После такого представления отец просто обязан отпустить тебя на сцену.

Впервые за три месяца Джеймс купался в лучах славы. Он с нетерпением ждал момента, когда сможет обо всём рассказать Энн.

«Энн!» Он быстро взглянул на часы: 18.30.

— Ребята, мне пора. В восемь встречаюсь с Энн. Увидимся в понедельник на обеде у Стивена дома. К тому времени я постараюсь подготовить свой план.

Джеймс бросился вон из комнаты.

— Джеймс!

Его лицо снова показалось в дверях. Друзья все хором воскликнули: «Невероятно!!!»

Ухмыльнувшись, Джеймс сбежал по лестнице и прыгнул в «альфа-ромео», который они, как он чувствовал, разрешат ему оставить у себя, и стрелой помчался в Лондон.

Он долетел до Кингс-роуд за 59 минут. Новое шоссе многое поменяло с тех времён, когда он был студентом. Тогда путешествие в Оксфорд занимало от полутора до двух часов через Хай-Уайкоум или Хенли.

Джеймс так спешил потому, что это было необычное свидание: сегодня вечером она должна познакомить его со своим отцом. Поэтому ни по какой причине он не имел права опаздывать. Все, что Джеймс знал о нём, — это то, что он был большой шишкой в дипломатической службе Вашингтона. А дипломаты всегда предполагают, что вы придёте вовремя. Джеймс изо всех сил хотел произвести на её отца хорошее впечатление, особенно после успешного уик-энда в Татуэлл-Холле. Его старику Энн сразу понравилась, и он просто не отходил от неё. Они даже согласовали день свадьбы, конечно в случае, если её одобрят и родители Энн.

С дороги Джеймс принял холодный душ и стёр с себя весь грим, помолодев в процессе мытья лет на шестьдесят. Они договорились с Энн, что до обеда встретятся в баре «Лез Амбассдёр» на Мейфэр. Когда он надевал смокинг, у него мелькнула мысль, успеет ли он добраться от Кингс-роуд до Гайд-парка за двенадцать минут: новая гонка а-ля Монте-Карло. Он прыгнул в автомобиль, быстро переключил скорости, промчался по Слоун-сквер, через Итон-сквер, мимо больницы св. Георга, обогнул Гайд-парк-корнер и в 7.58 остановил «альфа-ромео».

— Добрый вечер, милорд, — поприветствовал его хозяин клуба Миллс.

— Добрый вечер. Я обедаю с мисс Саммертон и был вынужден оставить машину во втором ряду. Позаботьтесь о ней, — обратился Джеймс к швейцару, опуская ключи и фунтовую купюру в затянутую в белую перчатку руку.

— С удовольствием, милорд. Проводите лорда Бригсли в отдельный кабинет.

Джеймса провели вверх по красной ковровой дорожке в маленький кабинет в стиле регентства, где был накрыт стол на троих. В соседней комнате он услышал голос Энн. В кабинет она, в светло-зелёном облегающем платье, вошла ещё более ослепительная, чем всегда.

— Привет, дорогой. Проходи. Идём я познакомлю тебя с папой.

Джеймс прошёл за ней в соседнюю комнату.

— Папа, это Джеймс. Джеймс, это мой отец.

Сначала Джеймс покраснел, потом побелел, потом стал зеленеть.

— Как поживаете, молодой человек? Я столько слышал о вас от Розали, что не мог дождаться, когда же мы познакомимся.

17

— Зовите меня просто Харви.

Джеймс оцепенел и онемел от ужаса. Энн прервала затянувшееся молчание:

— Джеймс, тебе налить виски?

— Спасибо, — едва пролепетал Джеймс.

— Я хочу знать о вас все, молодой человек, — продолжал Харви. — Начиная с того, что вы делаете после того, как проснулись утром, и почему за последние несколько недель я так мало видел свою дочь. Хотя, по-моему, не трудно догадаться, какой ответ я получу.