Ни пенсом больше, ни пенсом меньше - [72]

— С Харви вообще непросто, — проговорил Жан-Пьер.

— Итак, я приду в Кларендон в четверть пятого, — изложил новый план Робин. — Ты, Жан-Пьер, появишься через несколько минут после половины пятого, а ты, Джеймс, через пять минут после него. Все играем свои роли по плану, как если бы мы были на «Гарден-Парти».

Стивен напомнил Харви, что им пора отправляться в Кларендон: было бы невежливо опаздывать на встречу с вице-канцлером.

— Да-да, конечно. — Харви поспешно взглянул на часы. — Надо же, уже половина пятого.

Они покинули «Гарден-Парти» и быстрым шагом направились в сторону Кларендона. По дороге Стивен объяснил, что в Оксфордском университете Кларендон является чем-то вроде Белого дома: там располагаются все административные кабинеты.

Кларендон, огромное представительное здание постройки восемнадцатого века, неопытный гость легко мог принять за колледж. Лестница из нескольких ступеней вела ко входу в просторный вестибюль, попав в который тут же начинаешь понимать, что находишься в великолепном старинном здании, которое используется в качестве административного с минимальными внутренними изменениями.

При появлении Стивена и Харви швейцар в знак приветствия поднялся им навстречу.

— Вице-канцлер ожидает нас, — сказал Стивен.

Когда пятнадцать минут назад пришёл Робин и сказал, что мистер Хабаккук просил подождать его у него в кабинете, привратник несколько удивился и с подозрением посмотрел на человека в полном академическом облачении: вице-канцлер и его свита должны были покинуть «Гарден-Парти» не ранее чем через час. Приход Стивена немного рассеял его сомнения. Привратник отлично помнил фунтовую купюру, полученную за экскурсию по зданию.

Он провёл Стивена и Харви в кабинет Хабаккука и оставил их там, отправив себе в карман ещё одну фунтовую бумажку.

Кабинет вице-канцлера выглядел довольно скромно. Бежевый ковёр и бледные стены придавали ему вид кабинета чиновника средней руки. И только великолепная, висевшая над мраморным камином картина Уилсона Стиера[45], изображавшая деревенскую площадь во Франции, исправляла впечатление.

Из огромного окна взгляду Робина открывался вид на Бодлеанскую библиотеку.

— Добрый день, вице-канцлер.

Робин обернулся:

— А, профессор, добрый вечер. Входите, пожалуйста.

— Вы помните мистера Меткафа?

— Конечно. Рад вас видеть, мистер Меткаф. — Робина даже передёрнуло. Ему ещё никогда не хотелось так сильно оказаться дома, как сейчас. Несколько минут они поговорили ни о чём.

Раздался стук, и в комнату вошёл Жан-Пьер:

— Здравствуйте, секретарь.

— Здравствуйте, вице-канцлер и профессор Портер.

— Разрешите представить вам мистера Харви Меткафа.

— Здравствуйте, сэр.

— Уважаемый секретарь, не хотели бы немного…

— Где этот молодой человек? Где Меткаф?

Все трое обернулись и замерли в изумлении, глядя на девяностолетнего старика, с трудом передвигавшегося на костылях. Проковыляв к Робину, старик подмигнул ему, поклонился и громко сказал брюзгливым голосом:

— Добрый день, вице-канцлер.

— Здравствуйте, Хорсли.

Джеймс приблизился к Харви и слегка ткнул его костылём, будто проверяя, не чудится ли ему.

— А я читал о вас, молодой человек.

Харви уже лет тридцать никто не называл молодым человеком. Компаньоны с восхищением смотрели на Джеймса. Они не знали, что на последнем курсе университета он сыграл в пьесе Мольера «Скупой» и зал бурными овациями не отпускал его со сцены. Его казначей был примитивным повтором Гарпагона, но, пожалуй, даже Мольер остался бы доволен его игрой. Джеймс продолжил:

— Вы были чрезвычайно щедры к Гарварду.

— Приятно, что вы знаете об этом, сэр, — почтительно произнёс Харви.

— Не называйте меня «сэр». Вы мне сразу понравились. Зовите меня просто Хорсли.

— С удовольствием, Хорсли, сэр, — выпалил Харви.

Компаньоны с большим трудом сохраняли серьёзные лица.

— Ну-с, вице-канцлер, — Джеймс был неподражаем, — надеюсь, вы заставили меня протащиться через весь город не ради вашего удовольствия. Что у вас здесь? И где мой херес?

Стивен испугался, что Джеймс переигрывает, но, взглянув на Харви, понял, что тот просто очарован происходящим. Возможно ли, чтобы такой искушённый в определённой области человек был таким совершенно беспомощным в другой? До него только сейчас начало доходить, как за последние двадцать лет Вестминстерский мост продали, по крайней мере, четырём американцам.

— Мы весьма надеемся, что мистер Меткаф заинтересуется проектами нашего университета, вот я и подумал, что присутствие хозяина университетского сундука просто необходимо.

— А что за сундук? — спросил Харви.

— Так называют университетское казначейство, — пояснил Джеймс громким, убедительно старческим голосом. — А вот, почитайте! — Он сунул в руку Харви «Оксфордский университетский календарь», который тот мог бы и сам купить в книжном магазине за два фунта, как это только что сделал Джеймс.

Стивен терзался, какой следующий шаг ожидается от него, но тут инициативу перехватил Харви.

— Джентльмены, я хочу сказать, что горжусь моим присутствием здесь, да ещё в такой день. Для меня это невероятно счастливый год. Я посетил Уимблдон, когда турнир выиграл американец. Я, наконец, приобрёл Ван Гога. В Монте-Карло чудесный хирург спас мне жизнь. И вот теперь здесь, в Оксфорде, меня окружает сама история. Джентльмены, мне доставило бы огромное наслаждение, если бы я связал своё имя с вашим знаменитым университетом.