«Ни кацапа, ни жида, ни ляха» - [6]
Отчетливо проявился в работе Донцова и призыв к объединению всех «этнографических территорий» Украины независимо от того, какую экономическую ценность эти регионы имеют для Украины и какой прочной экономической связью с остальными украинскими землями обладают[45]. Нацию Донцов рассматривал как биологический вид, species, который имеет свою единую волю, единые национальные интересы. В вину украинским демократам ставилось то, что они не видели в украинской нации единого целого и считали ее лишь совокупностью воль и интересов отдельных человеческих единиц. Донцов верил в существование «наций-господ» («нацiй-панiв») и наций плебеев[46]. Само слово «раса» довольно часто встречается у Донцова. Долгом человека являются «стремления, борьба, завоевание природы и низших рас». Образцом для Донцова была «мужественная философия западных рас»[47], дух «Окцидента», а слова «украинский буддизм» и «украинские индусы» использовались как оскорбления политических противников, поскольку эти религии были свойственны «завоеванным народам», сами «буддистские» расы рассматривались им как «слабые». Борьба «окцидентального» (западного) мировоззрения с «буддистским» была воплощением борьбы «рас сильных с расами слабыми»[48]. Украинскому «провансальству» Донцов ставил в вину близость к слабым буддистским расам. Однако, вероятно, для Донцова деление на расы господ и плебеев, не носило никакого врожденного характера, закрепленного на все времена, каждая нация на разных этапах своего исторического развития могла принадлежать как одной, так и другой категории. Современных ему украинских политиков-«провансальцев»[49] идеолог национализма относил к «низшей расе». Место украинцев Донцов, естественно, видел среди наций-господ. Для последних характерна экспансия. Нежелание украинской империалистической экспансии – еще один упрек Д. Донцова украинским демократам: «Там, где нет воли, нет экспансии; где нет экспансии – есть только оборона; где есть только оборона – есть идеал мира и исчезновение потребности в организационно-государственном центре, а, когда наступает это исчезновение, свои наивысшие функции и народ передает другой нации, а сам перестает ею быть»[50].
Несмотря на то, что Донцов оперировал понятием «политической нации», видение этой политической нации не было созвучно современному понятию политической нации. Под «политической нацией» Донцов имел в виду именно этническую украинскую нацию, «политическую», то есть обладающую собственным украинским государством.
Донцов особенно подчеркивал, что недостаточно любви к своей нации – должна быть еще ненависть к чужой, к врагам своей нации. В отношении России Донцов утверждал, что мало ненависти к российскому абсолютизму, поскольку борьба за украинскую независимость требует борьбы со «всем российским обществом»[51].
Донцов объявлял основой всего не разум, но волю. Каждая нация обладает своей единой волей. При этом важнейшую роль в жизни, согласно Донцову, играет воля к жизни, воля к власти, желание господства.
Всего Донцов выделил шесть требований «волевого национализма». Первым и вторым требованиями национализма Донцов считал волю к жизни и волю к власти. Под ними он понимал антиинтеллектуализм и антипацифизм. Третьим условием был романтический догматизм. Под романтизмом Донцов понимал желание бороться за нематериальные, неличные интересы, «которые нельзя потрогать». Характерной особенностью этого романтизма должен был быть догматизм, то есть безоговорочная вера в какие-либо идеи. Четвертым условием волевого национализма украинский идеолог называл фанатизм и аморальность. Согласно Донцову, моральным является все, что приносит пользу твоей нации-species[52]. Пятым условием волевого национализма должно быть прогрессивность идеи не только для нации, но и для всего мира, поскольку одного фанатизма для успеха идеи мало. Под прогрессивностью Донцов понимал «право сильных рас организовывать людей и народы для укрепления существующей культуры и цивилизации». Шестым требованием было инициативное творческое меньшинство. «Истинным двигателем истории» Донцов провозглашал «незначительное меньшинство», несущее в массы свои идеи[53]. Народ для Донцова был лишь объектом политической деятельности и истории, но никак не субъектом.
Несмотря на то, что Донцов совершенно не рассматривал конкретные вопросы социально-политического устройства, непосредственное влияние его идей об «инициативном меньшинстве» мы находим в работах украинских националистов. Идея об активном меньшинстве была активно воспринята таким видным идеологом ОУН как Н. Сциборский. Однако, не отходя от учения Донцова об активном меньшинстве, он в своих работах все-таки большее значение, чем Донцов, придавал участию народа в политической жизни. Остальные признаки «волевого национализма» также прочно укоренились в идеологии предвоенного украинского национализма и сохранялись в качестве основ украинского национализма вплоть до 1943 г.
