НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 13 - [17]

Набежали. Несколько секунд я ничего не мог разобрать. Что-то сверкало, мелькало, кричало. Воины скакали вокруг поверженных хищников, и каждый старался воткнуть в них копье, воображал, что добивает. Кто-то меня обнимал, кто-то хлопал по плечу, кто-то целовал. Скафандр спасал меня от этих жгучих поцелуев.

— Пировать, пировать! — разобрал я наконец. — Пир горой!

Мы построились торжественной процессией и двинулись вдоль лавопотока. Впереди катились на своих подушках воины, надев на копья головы лфэ, за ними жнецы тащили на плащах куски разрубленных туш, истекающих лаковыми каплями алюминия.

Я мчался следом, изо всех сил внушая, что я чужеземец в клетчатой куртке. По опыту Граве помнил чужеземцем представляться спокойнее, так оправдываешь мелкие оплошности.

Путь был краток. Несколько минут, и мы влетели в их деревню. В лощине прятались от ветра каплеобразные здания. Архитектура здесь требовала прежде всего обтекаемости, ветроустойчивости, безопасности от булыжной бомбардировки. Процессия наши завернула в самый большой бугор, похожий на кита, зарывшегося в песок. Нет, это был не храм, простая деревенская харчевня. Копьеносцы торжественно понесли лфэ на кухню, прочие влились в цилиндрические ступы, расставленные вокруг стола.

Заполняя паузу, слово взял самый толстый из огнеупорных (жрец, как выяснилось). Многословно, с бесконечными повторами, он начал благодарить бога Этре за то, что он (бог!) спас девушку от страшных лфэ, послав чужеземца (бог меня послал, оказывается), укрепив его руку и направив копье, за что надо богу молиться под руководством оратора.

Но не все верили болтуну. Сосед мой дернул меня за рукав:

— Слушай, чужак, покажи мне твое копье. Я сам кузнец из кузнецов, тысячи лезвий отковал, но такого, чтобы лфэ разрубало на лету, не видел никогда.

— Дай подумать, — ответил за меня кибер. Такую изобрел я уловку, чтобы замаскировать странную для них медлительность. И продиктовал гипномаске образ обычного копья.

— Обыкновенное! — сказал кузнец разочарованно. — И сам ты не великан с виду. Видно, слово знаешь заговорное.

Как объяснить ему принцип лазера? И надо ли объяснять?

Но тут пир был прерван. Замелькали какие-то фигуры, и стол вдруг опустел, какие-то огрызки на нем остались. Только задним числом, по репликам, я понял, что Господин прислал слуг за своей долей добычи. Львиной оказалась доля.

— И в вашей стороне, чужак, господа такие же ненасытные?

— Его бог сильнее наших богов, — важно сказал Жрец. — Наши боги — рабы у его бога.

И тут я не выдержал, презрев все наставления астродипломатии. Впервые в жизни столкнулся с тем, что никак не мог уразуметь на уроках истории с удивительным, инертным и возмутительным долготерпением рабов.

— Так что вы терпите? — крикнул я. — Сколько вас и сколько господ? А боитесь господ, убежали бы. Простор вокруг, свободной земли столько.

Отец спасенной, самый робкий, ответил мне:

— Удрать хорошо бы. А куда? В пустыне-то лавы нет…

Ах да! Про то, что алюмики без лавы не проживут и дня, я, представитель мира всесильной науки и могущественной техники, забыл. Но ведь лава есть в пустыне! И неглубоко. Уж сообразить, как до нее добраться, могли бы… Например, навалить груду камней и продавить корку…

И час спустя (по моему счету), я уже шагал по пустыне во главе каравана рабов, их жен, детей, повозок со скарбом, скотины ревущей, воющей, скачущей, катящейся…

Друг мой, терпеливый читатель, горячо желаю тебе никогда не оказаться в незавидной роли пророка. Верующие — тяжкий народ они послушны, лестно-восторженны, но слабодушны, беспомощны и требовательны необыкновенно.

«Мы твои, пророк, — говорят обращенные… — Веди нас на край света». Но подразумевают: «Перенеси нас в свои райские кущи, пои молоком и медом, мы согласны пировать в твою славу». Почему нести, почему угощать? «Но мы же в тебя поверили». Не желаешь ублажать? «Тогда будем роптать, объявим лжепророком, побьем камнями».

Все это я испытал веру, ропот и камни.

Да, рабы пошли за мной в пустыню. Пошли. Но устали через полчаса (по моим часам) и начали роптать. Проголодались. Роптали. Лфэ напали на отставших. Роптали на меня: «Почему не убил всех лфэ пустыни?». Старики болели и роптали на меня. Детишки плакали, и матери роптали на меня: «Почему завел так далеко? Почему дома не обеспечил?».

А я нарочно хотел отвести их подальше от господ.

Конечно, господа немедленно организовали погоню, чтобы силой вернуть бежавших рабов. Как я оградил свою паству? Все той же гипномаской: «Я лава, я светлая лава, соломенно-желтая, ослепительно сверкающая, я плыву, ворочая камни, я грохочу, я жгу». Забавно было смотреть, как свирепые воины стояли посреди пустыни у невидимого рубежа, проклинали меня, потрясая копьями. В суете некоторых столкнули в мнимую лаву. И они дико вопили от воображаемых ожогов. Ожоги от внушения. Еще один грех на моей совести.

От погони гипномаска избавила нас. Увы, не могла накормить. Пробовал я расставить воображаемые столы в пустыне. Жевали мои подопечные воздух, смаковали, благодарили, вставали сытые, хлопали себя по раздутому животу, а потом падали от истощения. Пришлось позаботиться о еде всерьез. Еще одна обязанность у пророка он и интендант и фуражир.