НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 12 - [40]

— Включите подъемник! — перебил чей-то голос.

— Я удваиваю премию! — сказал Соич. Фраза прозвучала гулко — воздух был насыщен испарениями и сильно резонировал.

— Шкура дороже, — отрезал оператор.

— По местам! — закричал Соич. — Готовить взрыв.

Он шагнул к агрегату, но на пути вырос оператор. Горячая волна захлестнула Соича. Теперь, когда до цели осталось полшага, когда осталось произвести один взрыв, один-единственный… Неужели дело всей его жизни пойдет насмарку?

Уже не отдавая отчета в своих действиях, Соич размахнулся — оператор схватил его за руку и сильно дернул, Соич выхватил из кармана лучемет и направил его в бледное, отшатнувшееся лицо. Затем перешагнул через тело оператора и подошел к масляно поблескивающей установке.

Люди послушно разошлись по местам.

Несколько умелых команд Соича — и агрегат ожил. Там, внизу, под толстыми плитами защиты, споро и привычно готовился направленный ядерный взрыв — последний взрыв.

Стенки шахты вибрировали. Кажется, физически ощущалось огромное давление, которое выдерживали кессоны.

Неожиданно пол шахты дрогнул, затрясся. Слишком рано — до взрыва еще добрый десяток минут. Ствол шахты ярко засветился, будто вобрав в себя пыл развороченных земных недр.

Дохнуло нестерпимым жаром. На площадке стало светло, как днем. Люди в ужасе закричали.

— Вот она, фиалка! — покрыл вопли чей-то возглас. Этот возглас последнее, что зафиксировало сознание Ива Соича.

Гибель Акватауна и прибрежного поселка взбудоражили страну, Оппозиция докопалась, что задолго до трагических событий в редакцию самой влиятельной газеты пришло письмо, правда без подписи, в котором автор квалифицированно доказывал неустойчивость глубинной шахты, заложенной в Акватауне, на дне впадины.

Какая же сила заставила редактора спрятать письмо под сукно? Почему письму не был дан ход? Почему работы в Акватауне не только не были свернуты, но, наоборот, ускорены?

Оппозиция добилась расследования, результаты которого, однако, не были преданы гласности, что породило массу слухов и толков.

— Вы слышали о письме, в котором гибель Акватауна была предсказана за год до того, как город погиб? — спросила как-то Рина у Иманта Ардониса. Или это письмо — пустые россказни?

— Такое письмо было.

— Вы знаете точно?

— Совершенно точно.

— Как же с ним не посчитались? — возмутилась Рина.

Имант пожал плечами.

— Пора привыкнуть к таким вещам, — сказал он.

— Каким вещам? Гибели тысяч людей, которую даже не пытались предотвратить?

— Вы ошибаетесь. Я уверен, все меры были приняты. Ствол шахты укрепили, как только могли. Но любое новое дело требует риска.

— Да зачем он, риск?

— Не рискнешь — не выиграешь.

— Возможно вы и правы, Имант, — согласилась Рина. — Я чего-то не понимаю. Чего-то очень важного.

— Я и сам когда-то думал так же, как вы, — сказал Ардонис. — Переболел, как корью, верой во всеобщую справедливость.

— Знаете, что самое ужасное, Имант?

— Что?

— Ив Соич и остальные акватаунцы погибли точно в срок, указанный в письме.

Вдова Гуго Ленца давно рассталась с коттеджем — он оказался ей не по карману. Рина снимала крохотный номер во второразрядном отеле. Она подумывала о том, чтобы вернуться к прежней специальности, но найти работу медика было непросто. Можно было обратиться к Оре Дерви — Рина была уверена, что Ора ей не откажет. Однако Рина приберегала визит в клинику святого Варфоломея на самый крайний случай.

Из газет она покупала только «Шахматный вестник».

Из прежних знакомых виделась только с Имантом Ардонисом, и то изредка, раз и навсегда пресекши попытки к сближению. Их связывала, кажется, только память о Гуго. Они говорили о Ленце, как о живом, вспоминали его привычки, любимые словечки, шутки. Ардонис рассказывал Рине, как продвигается работа по расщеплению кварков.

Однажды, едва Имант ушел, а дверь Рины осторожно кто-то поскребся. «Кошка», — решила Рина и толкнула дверную ручку.

Перед ней стояла знакомая приземистая фигура.

— Робин, — прошептала Рина.

Да, это был Робин — без нагрудного знака, помятый и какой-то увядший.

— Проходи, — сказала Рина и заперла дверь. Сердце ее забилось.

Робин еле двигался, словно в замедленной съемке.

«Энергия кончается», — догадалась Рина.

— Мне осталось существовать тридцать минут, — подтвердил Роб ее догадку.

Рина знала, что с этим ничего не поделаешь.

Существуют шариковые ручки, которые выбрасывают, когда ласта кончается: ручки сконструированы так, что зарядить их снова невозможно.

Собратьев Робина выпускали по тому же принципу. Делалось это для того, чтобы робот в своем развитии не превзошел определенного уровня. Правда, тратить свой запас энергии робот мог по-разному. В среднем запас был рассчитан на 70 лет.

Стоя перед ней, Роб как бы застывал. Теперь он чем-то напоминал Рине Будду, статую которого они видели когда-то с Гуго в музее.

— Робин, кто убил доктора Ленца? — негромко спросила Рина.

— Я знал, что ты это спросишь. Потому я здесь, хотя добираться сюда было трудно, — сказал Робин. Покачнувшись, он произнес: — Доктора Ленца никто не убивал.

— Никто? — переспросила Рина.

— Никто. Он сам убил себя.

— Не понимаю…

— Вот, — сказал Робин, протягивая Рине истрепанную записную книжку. Она принадлежала доктору Ленцу. Посмотри. Потом я отвечу на твои вопросы. Только поспеши — у меня остается 20 минут.