Незваный, но желанный - [23]
— Госпожа! Евангелина Романовна… Ева… Хозяйка…
Спор о мастях и скульптурах затих, публика внимала представлению.
— Геродот? — спросила, ощущая приближение обморока, когда страдалец, преодолев последнюю ступеньку, распластался и сделал попытку расцеловать носки моих ботильонов.
— Герочка, только ват Герочка, ваш раб, ваш холуй, госпожа моя… — Он приподнялся на локте, дернул себя за ворот, открывая шею, на ней я, будто сквозь туман, разглядела зеленоватую, толщиной с палец цепь, изображающую змею, кусающую себя за хвост.
— Пропал мужик, — решили в толпе, — ноги ей целует. Зря целуешь, Чижиков, у ей жених при чинах.
— И вовсе не Чижиков, Зябликов. Он же кричал: Зябликов, корнет в отставке.
— Вот сей момент ему столичная Цирцея еще одну отставку даст.
— Довольно. — Спокойный баритон Семена прозвучал небесным гласом. — Вы, юноша, ползите внутрь, в ресторацию. А вы, господа, расходитесь, представление на сегодня окончено.
Пошатнувшись, я почти упала на руки Крестовского, он меня удержал, повел в тепло и сухость.
— Воды! Нет, лучше коньяку барышне Попович принесите. Да что ж вы под ногами путаетесь, Геродот Христофорович? Встаньте. И губы оботрите. Евангелина Романовна вам эту пару обуви после подарит для беспрепятственных лобзаний. Помоет, может, перед этим. Пейте!
Горячий шарик оцарапал горло, я закашлялась, щедро оросив шелковый галстук Крестовского коньячными брызгами.
— Семен! Это не я! Это нелепо… немыслимо…
— Успокойтесь, Попович. — Семен выпрямился, оставив меня сидеть на стуле, занял соседний. — Оправдываться передо мною нужды нет. Как гласит народная берендийская мудрость, муж и жена — одна сатана. Ваш почти муж уже подобные манипуляции…
Моргая, будто со сна, я повела глазами. Мы находились в ресторанном алькове, отделенном от залы плотными атласными портьерами. Халдей придерживал их двумя руками, Герочка сидел подле его ног на полу. Семен придвинул через стол рюмку. Приняв ее, я громко выдохнула, зажмурилась от крепости и пожелала, чтоб все исчезло. Но, видимо, тому, кто нынче занимался исполнением желаний чиновных барышень, на меня разнарядки не поступило.
— Геродот, — вздохнула я, — зачем ты на себя навий артефакт напялил?
Вопрошаемый вместо ответа дернулся атаковать поцелуями мои ботильоны, но, к счастью, был удержан за шиворот бдительным официантом.
— Выскажу предположение, — Крестовский тоже выпил, графинчик и другая рюмка стояли между нами, закусил лимонной долькой, — что юный отставной корнет таким образом хочет защититься. От кого либо от чего, судить не берусь, но, видимо, опасность признана им настолько серьезной, что предпочтительнее рабом прекрасной чиновницы дни свои влачить. Это при условии, что он действительно сам…
Я обиженно запыхтела, но все-таки спросила:
— Снять артефакт сможете, ваше превосходительство?
— К прискорбию, нет. Природа его силе моей противоречит. То есть я мог бы попытаться, но результат может оказаться для Геродота Христофоровича смертельным.
Герочка всхлипнул и молитвенно сложил руки.
— А если дудку, вторую часть артефакта, кому-нибудь передать или вовсе, не знаю… поломать, выбросить, сжечь, утопить? — предложила я.
— Воспоследует немедленная смерть носителя. Извольте заметить, — шеф кивнул на Зябликова, — мы с вами, Евангелина Романовна, наблюдаем так называемый уроборос, змею, поедающую самое себя с хвоста, символ бесконечного… Впрочем, не важно. При любой вашей попытке избавиться от своей части артефакта, другая его часть продолжит поедание и удавит носителя.
Он разлил коньяк из графинчика, поднял свою рюмку:
— За здоровье присутствующих.
Пить я не стала, порылась в сумочке, извлекла костяную дудочку и принялась дуть в нее. Гриня с душегуба змейку снял, может, и у меня получится. От пронзительных звуков, мною извлекаемых, наверняка пробудились и передохли сразу все змеи на версты окрест, но Герочкина гадина осталась неподвижна.
— Отвратительно, — сообщил Семен, подождав, пока я перестану. — Можем идти?
— А Зябликов?
— Не знаю, будет таскаться за вами.
Герочка заскулил:
— Буду, госпожа! Непременно буду, драгоценная Ева.
Крестовский явственно вздрогнул, но говорить ничего не стал.
— Григорий Ильич… — попробовала я объяснить, что именно так меня на балу у Бобруйского обществу представили, но была остановлена.
— Вот его и попросите с вашими рабами разобраться, госпожа Ева. Он джентльмен ушлый, и швец и жнец, и… на дуде игрец. А уж с тростью…
Шеф фыркнул, опрокинул в себя мою рюмку и раздраженно звякнул ею об стол.
— Ева, — пропел Герочка, — госпожа моя, я ведь сундук ваш в целости доставил, платьица все и сорочечки, и мундирчик, и… Ножек не жалел, хотя они переломаны.
Зябликов выпростал конечность и повертел подошвой из стороны в сторону.
— Молодец, — вздохнула я обреченно. — Слушай мой хозяйский приказ. Садись в коляску нанятую, поезжай к лекарям, пусть они здоровье твое поправят. И пока кости не срастят, пред очи мои чтоб даже не появлялся. И носом займись, а то, право слово, страшила какая-то.
— А…
— А возражать не смей, — подпустила я в голос металла, — мои желания — твой закон. Исполняй.
И уже обычным своим тоном попросила халдея:
Ученье — свет, неученых тьма.Что прикажете делать девушке, у которой проснулись способности к стихийной магии? Разумеется, учиться ими пользоваться. Ах, до ближайшей магической академии невозможно добраться? Ну, пусть бабушка поможет — она же ведьма. В затылок дышат таинственные вещуны, на дороге поджидают упыри и разбойники? Тогда надо ватагу друзей собрать — они защитят. А если в дело вмешается любовь? Тут уж никто не советчик.
Мог ли предполагать столичный чародей Зорин, что, повстречав на своем пути красавицу-авантюристку, влюбится в нее без памяти? А кисейной барышне Серафиме и в страшном сне не могло привидеться, что ее блестящим матримониальным планам помешают какие-то «сыскные мероприятия». Но случилось то, что случилось: волшебный остров, бархатный сезон, колдовство, убийства, расследование.
Нелегко женщинам в мужских профессиях, даже умным, даже талантливым, даже таким, как Евангелина Романовна Попович, чиновник восьмого класса сыскного корпуса Берендийской империи. Особенно ежели работа твоя сыскарская в столичном чародейском приказе, а ты ни разу не чародей и даже не чародейка. А тут еще и червовый интерес нарисовался, кроме казенного. Потому как в начальниках у барышни Попович самый что ни есть великий берендийский волшебник Семен Крестовский, прекрасный, как античная статуя, и вредный, как сдобная булочка перед сном.
Чародейскому сыску приготовиться! Умница, красавица, богачка, дочь загорского миллионщика, невеста сиятельного князя, сама Серафима Абызова решила на вакациях посетить Мокошь-град! Зачем? Да кто их, сновидиц блаженных, разберет? Но кавардак грядет знатный, уж будьте уверены.
Панна Моравянка, что держит трактир в славном городе Лимбург, видит призраков. Об этом почти никто не знает. Зато почтенные горожане осведомлены о наличии у панны наглых манер, острого языка и поставленного хука справа. Ну а призраки больше всего боятся попасть под удар ее карающей сковородки.
Королевский миньон должен обладать целым сонмом исключительных качеств. Он должен быть верен своей королеве, умен, хорош собой, куртуазен. Он должен уметь добиваться поставленных задач и не почивать на лаврах после побед. Всем этим в избытке наделен Бастиан Мартере граф Шерези — красавец и льстец, интриган и бретер. И только одно может помешать грядущему величию, то, что наш граф — девушка.
Франция XIX века. Юный Собран, сын винодела, знакомится с ангелом, внешне похожим на Иисуса Христа. И все в жизни Собрана складывается удачно: он наследует отцовскую винодельню, женится на девушке своей мечты. Но ангел оказывается падшим. Винодел сходит с ума, повреждается рассудком его жена, а в провинции совершается несколько жестоких убийств юных девушек…Тонкий интригующий роман погружает читателя в неизведанный мир желания и ярости, страсти и смертельной ревности, сексуального наслаждения и стыда, своеобразной верности.Писательницу Элизабет Нокс хорошо знают в Новой Зеландии, и это ее первая книга, получившая мировую известность.
Когда рассказ "Тут я проснулся и оказался здесь, на холодном склоне холма" был впервые опубликован в 1971 году, повсеместно считалось, что его автор - мужчина. Когда в 1973 году был опубликован первый авторский сборник Джеймса Типтри-младшего "В десяти тысячах световых лет от дома", все по-прежнему полагали так же. Только в 1977-ом Элис Шелдон наконец призналась, что Типтри - это она, уроженка Чикаго, дочь хорошо известного географа и писательницы, специализирующейся на путешествиях. Элис Шелдон получила образование в области экспериментальной психологии и работала на американское правительство, причем часть этого времени - в Пентагоне.
Вот и подошел к концу пятый курс. Квалификацию худо-бедно прошли, звание «колдунов» получили, теперь пора и в летний лагерь собираться, а там, глядишь, и до пещер дроу доберемся. Это, конечно, если из болот выберемся, в которые по ошибке попали… ну и если начальство нас с радости великой при встрече не прибьет... А я что? Я ничего. Я ж не только «фея любви», но еще и демон, а демоны не сдаются!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Бывают просто рождественские утра, а бывают рождественские утра вроде этого: когда я вижу, как мой брат Рис расхаживает по нашей нью-йоркской квартире… и улыбается. Да, речь о Рисе, замкнутом, хмуром и раздражающем; о человеке, который превратил угрюмость в искусство. Но сейчас он вовсе не хмурится. Нет, собственно говоря, сейчас он угрожает отделать меня пистолетом за то, что я пожал руку красивому, милому, полураздетому созданию по имени Джейн, которое только что попыталось выскользнуть из его спальни.
Попадают в другие миры по-разному. Москвичка Алета дала согласие отправиться туда добровольно, сопровождая домой темного эльфа, имевшего несчастье попасть на Землю. Но меньше всего она ожидала попасть в итоге не в эльфийский город, а в изолированную долину проклятого народа аэрлингов. Туда, где правят женщины, и откуда выбраться невозможно. Вот и нужно ей теперь отработать амулет переноса, самой сбежать, питомцев захватить. Да еще спасти своего эльфа и нового друга-аэрлинга. Но кто же знал, что все это было предопределено задолго до ее рождения, а путь к свободе для них всех лежит через свадьбу?© Завойчинская М.В.,2013© Художественное оформление, «Издательство АЛЬФА-КНИГА», 2013© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)Оформление, комментарии и примечания – Алекс.
Каждая женщина мечтает подарить ребенка любимому мужчине. Но мой супруг заявил, что заводить детей мы не будем. И предлог выбрал самый благородный: он, оказывается, боится, что я погибну, поэтому намерен заиметь наследника от другой женщины. Исключительно из-за беспокойства обо мне! Ну держись, Черный дракон! Узнаешь ты, что такое злая русская жена!
Вчера ты успешная земная женщина, а сегодня — всеми ненавидимая проданная принцесса в незнакомом мире. Несколько минут назад ты ехала на любимую работу за рулем собственного автомобиля, а сейчас — мучаешься в родах в новом теле. И кажется, надежды на светлое будущее нет, как не осталось даже прошлого. Но, лишь потеряв все, можно обрести нечто действительно ценное и важное, ради чего стоит жить и бороться.
Не стоит доверять незнакомцам и принимать сомнительные подарки. Этот урок я усвоила, когда неожиданно стала чьей-то невестой. Жених-то оказался из другого мира, и невеста я не единственная. И предстоит мне теперь выжить в отборе невест будущего императора Калахари. Почему выжить? А потому что слишком многим мешает тринадцатая невеста из Запретного мира. И надежда вся лишь на собственное везение, да новых друзей – хрустального дракона и ригатов. А если и любовь повезет встретить, то я не стану жаловаться.