Незримый поединок - [2]

Гриша улыбнулся. Он уже знал, что когда-то Старычев учился на филологическом факультете и хранил в своей памяти огромное количество афоризмов. На любые случаи жизни…

Старычев вдруг разволновался. Так волнуются, распечатывая письмо, которое ждут долгие месяцы.

— Ты видишь эту женщину? — тихо спросил он.

Гриша оглянулся. Женщина как женщина. Около пятидесяти лет. Только уж очень усталое лицо. И бледное.

— Она работает медсестрой. Уже двадцать лет, — зашептал Старычев. — Делала мне уколы, когда я лежал в стационаре. Муж у нее погиб под Севастополем. Сынишка есть. Учится в институте. Часто болеет. Она делает все, чтобы сын выучился на врача. Живет недалеко от Русишвили. Каждое утро приходит в кафе — покупает свежие булочки сыну. И вот, когда я вижу ее, не могу… Сам понимаешь, им нелегко. А этот Русишвили разъезжает на «волге». У него жена не работает — такая здоровая, наглая баба… — Он встретился с удивленными глазами Шибаева и помрачнел. — Ты, Гриша, учти, в нашем деле не может быть равнодушных. Этот непойманный Русишвили — наш враг. Ночами буду сидеть, в отпуск не пойду, но я его…

Старычев замолчал и принялся за кофе.

— Ну, все, Шибаев, — сказал он. — Это я так, извини. Я сейчас в отдел, а ты — к Русишвили. Надо проверить, за сколько он купил дом. И побывай у нотариуса, который подписывал документ.

Они расстались. Целый день Гриша колесил по городу. Был у нотариуса, беседовал с соседями Русишвили, побывал на лакокрасочном заводе, где раньше работал Русишвили.

На завод Шибаев ходил не один, а с экспертом из торговой инспекции. Там как раз ревизия была. Ревизоры интересовались бухгалтерскими делами, эксперт же проверял качество эмульсионного разбавителя. Шибаеву было тоскливо и от ревизоров и от эксперта.

— До лампочки мне вся эта краска, — задыхался Гриша.

Он думал о Борьке Птицыне, своем сокурснике. Птицын проходит практику в уголовном розыске. Может быть, сидит он сейчас где-нибудь в засаде. На окраине города. У заброшенного домика, заросшего бурьяном. И ожидает, когда сюда главарь шайки заявится. В этом доме у них «маслина». А тут возись с каким-то эмульсионным разбавителем… Шибаев равнодушно оглядывал тучного лысого заведующего складом и эксперта, копошившихся среди бидонов и банок.

У заведующего складом было серое лицо, будто на него сел слой пыли. Грише так и хотелось провести по нему пальцем. А глаза у завскладом совсем навыкате. И когда он начинал говорить, глаза розовели и еще сильней расширялись. Казалось, сейчас они лопнут и растекутся по пыльным щекам.

Но не за это Гриша невзлюбил завскладом, а за то, что он сказал, обращаясь к эксперту:

— А это что за экскурсант?

— Не экскурсант, а практикант…

— Откуда?

— Из ОБХСС.

— А-а-а… — равнодушно зевнул завскладом и сделал толстой рукой резкое движение, будто пытался поймать муху.

А эксперт проверял качество эмульсионного разбавителя. Он погрузил в большой бидон длинную стеклянную трубку. Так он брал пробу. 1000 граммов пробы. Он определял однородность разбавителя — принес кусок стекла, вытер его насухо тряпочкой, нанес разбавитель на стекло.

— Гм… вроде бы все нормально, — пробормотал эксперт.

А потом он проверял качество олифы «оксоль» и густотертых красок.

Гриша не знал, куда себя деть. Он думал об уголовном розыске. И завидовал Борьке Птицыну. Смертельно завидовал.

К концу дня Шибаев устал от безделья. А эксперт, мрачный, перепачканный в краске, начал ему объяснять:

— Ты понимаешь, содержание олифы «оксоль» в эмульсии должно быть 60 на 40. У них же, по сведениям, чуть ли не наоборот. А ведь от этого водостойкость и эластичность снижается. Суррогат, а не масляная краска.

— Ну, и как содержание олифы? — каменным голосом произнес Шибаев.

— Понимаешь, — снова замахал руками эксперт, снимая с себя перепачканный краской халат, — у них все в норме. Но так и следовало предполагать. Во-первых, кто-то предупредил… У мошенников особое чутье на ОБХСС… Потому они так спокойны… Вот увидишь, и с «бухгалтерией» все в порядке будет. Но ничего. Сколько веревочке не виться…

Уставший Гриша вечером возвратился в отдел.

Старычева в кабинете не было. На старом тяжелом столе, покрытом выцветшим сукном неопределенной окраски, валялась тощая брошюрка. Гриша плюхнулся на стул и мельком взглянул на брошюрку. От названия книжицы ему стало плохо. Аж перед глазами замельтешило.

«Всесоюзный научно-исследовательский институт по строительству «Вниистройнефть». Так было написано наверху. А чуть пониже светлым курсивом — «Информационное сообщение». А еще ниже строка — «Указание по приготовлению малярных эмульсий — заменителей олифы».

Поморщившись, Гриша полистал страницы.

«Все водомасляные эмульсии обладают повышенной вязкостью и перед применением в дело их необходимо разбавлять скипидаром, уайт-спиртом или керосином…» — начал он читать, чувствуя, что заболевает.

— Малокровным тут станешь, — грустно заключил Гриша, но читать все же продолжал.

«…разбавлять до вязкости олифы, применяемой для приготовления эмульсий. Количество вводимого в эмульсию разбавителя не должно превышать 30 процентов от объема олифы «оксоль» и 38 процентов от объема натуральной олифы».