Незримый фронт Отечества. 1917–2017 - [214]

Всего же Северный флот и НКВД направили в Норвегию около 15 групп. Эти группы имели достаточно широкие связи с гражданским населением, которое им помогало. Во многом благодаря добываемой ими информации, советские флот и авиация имели возможность нанесения точных бомбовых ударов по немецким позициям и аэродромам, а также ориентирования сил на уязвимые надводные цели[286]. Сами же норвежские добровольцы ощущали, таким образом, свою непосредственную причастность к делу борьбы с нацизмом.

Действовать разведчикам приходилось в очень сложных условиях. Для успешного ведения визуального наблюдения за противником, группам, как правило, приходилось размещаться на побережье, вдали от населенных пунктов и дорог. В течение продолжительного времени, не выдавая себя, разведчики вынуждены были жить в сомнительных укрытиях — во влажных пещерах в бухтах и на побережье, в условиях скверного и часто меняющегося арктического климата. Тундровый открытый ландшафт, в особенности в полярный день, неизбежно вносил дополнительные риски обнаружения как при передвижении по побережью, так и во время стоянки в лагере.

Раскрытие советских и норвежских разведчиков неминуемо означало — немцы будут вести на них свою охоту, чтобы либо захватить, либо полностью уничтожить. Так, на допросе 15 декабря 1945 года в г. Москве генерал-фельдмаршал Фердинанд Шёрнер (в 1942–1943 годах — командующий 19-м горным корпусом в Лапландии) в своих показаниях сообщал, что «…приказ об уничтожении всех парашютистов и английских “коммандос”» был разъяснен в войсках «в том смысле, что парашютисты — это партизаны и диверсанты, которые находятся вне закона военного времени, и поэтому заслуживают соответствующего с ними обращения. Такие команды, состоявшие как из русских, так и англичан, я видел лично на финско-норвежском фронте (в районе Мурманска и полуострова Рыбачий). Они переправлялись по морю на подводных лодках или небольших кораблях… Некоторые участники этих команд были убиты во время боя, захваченные в плен расстрелу не подвергались»[287].

Возвращение на советскую территорию после снятия группы не всегда было безопасным и обеспечивалось доставкой по морю. Тройки, которым выпала доля самостоятельно возвращаться в Советский Союз, сильно рисковали: они должны были либо добраться по открытому морю от полуострова Варангер до Вайда-губы, либо скрытно идти пешком по полуострову через Нессебю, вдоль финской границы до Пасвика, через финскую территорию до р. Лица.

Поэтому неудивительно, что ряд провалов смешанных советско-норвежских разведывательно-диверсионных групп и отдельных норвежских партизан был связан с противодействием не только немецких, но и находившихся в сопредельных районах финских спецслужб. Во многих случаях финская полиция ловила норвежских патриотов, следовавших по «зеленым тропам» в Финн-марк или возвращавшихся оттуда. Так, например, Ялмар Фрискиле, сбежавший в Советский Союз 7 июля 1940 года, позже был послан с заданием на оккупированную территорию. Следуя в направлении Сёр-Варангера в августе 1941 года, он пытался пробраться пешком через финский «коридор» в районе Петсамо, но был обнаружен финской полицией. После поимки, Ялмара передали немецкой стороне, где его пытали, а позже осудили и приговорили к длительному тюремному заключению в тюрьме города Гамбург[288].

Первая крупная операция с привлечением норвежских партизан произошла в августе 1941 года. В десанте в Лангбунесе принимало участие 13 человек, из которых 6 были норвежцами. Эта операция оказалась не самой удачной для разведывательного отряда. После высадки, группа скрывалась в долине Комаг-дален, однако первый же контакт с местным населением привел к тому, что местный житель, завербованный гестапо, выдал ее местонахождение немцам, и в результате отряд попал в окружение. Группе, правда, удалось вырваться, однако, в ходе завязавшегося боя был потерян переводчик группы Хокон Ойен. Отряду пришлось вернуться на побережье, где их должна была забрать подводная лодка, но транспорта не оказалось. Немцы снова попытались их догнать и уничтожить, приняв бой, отряд потерял еще троих. Однако остальным разведчикам удалось-таки вернуться в Советский Союз[289].

Провал этой операции был первым сигналом для немецких спецслужб в Норвегии относительно активности советских разведгрупп, и серьезно насторожил их. Немецкой стороне стал известен факт привлечения норвежцев к разведывательной деятельности.

Во многом из-за недостатка опыта, первые крупные операции потерпели неудачу — высадка на мысе Нолнесет в январе 1942 года, переброска группы на остров Сёройа, высадка на остров Магеройа и др.[290]

Однако постепенно нарабатывался опыт, проводился анализ работы, организовывалось снабжение, а недостатки в организации и деятельности отрядов преодолевались. Итоги первых неудач позволили учесть опыт и определиться с наиболее оптимальным составом. В дальнейшем группы представляли собой тройки и состояли либо из двух норвежцев и одного русского радиста, либо только из норвежцев.

В целом за 1942 год деятельность смешанных советско-норвежских отрядов шла, за некоторыми исключениями, успешно: большое количество своевременной информации (особенно о движении кораблей в Киркенес и из него) регулярно поступало к военному руководству в Мурманске. Благодаря контактам норвежцев, их связи с местным населением и удачным привлечением себе в помощь коренных жителей, были также получены особо ценные сведения о приходе в Альтен-фьорд тяжелых крейсеров «Шеер», «Хиппер», «Кёльн» и шести эсминцев, а также о строившихся крупных артиллерийских позициях в районе Киркинеса и Вардё.