Незримые твари - [54]

И могло статься, что Манус ловил какого-нибудь пожилого туриста, который случайно забрел в плиточно-прогулочную часть Вашингтон-Парка, но в большинство дней начальник участка донимал его тем, чтобы начать подготовку молодой смены.

В большинство дней Манус выпутывал серебряно-металлическую тигровую полоску плавок-бикини на завязках из узловатой кучи в его ящике для нижнего белья. Он втискивал задницу в это маленькое ничто из заплатки в форме буквы А, и разглядывал себя в зеркало: сбоку, спереди, сзади, - потом сдирал их, и я находила очередной оставленный на кровати маленький мертвый комочек звериной расцветки. Были полосы зебры, потом полосы тигра, пятна леопарда, потом рысь, пантера, пума, оцелот, - пока его время не истекло.

- Это мои счастливые бикинчики-талисманы, - говорил он мне. - Ну, скажи честно.

И вот это самое я для себя продолжала считать любовью.

Сказать честно? Уже не знала, с чего и начать. Так давно не пробовала.

После Лас-Вегаса мы взяли один из эдаких семейных фургонов. Эберхард Фэйбер стал Хьюлеттом Паккардом. Брэнди одела длинное белое хлопковое платье-пике с открытыми боками на ремешках и юбкой с высоким разрезом, который совершенно не шел ко всему облику штата Юта. Мы остановились и попробовали на вкус Великое Соленое Озеро.

Вот именно это было очень нужное и стоящее дело.

Я постоянно писала на песке, писала на пыли в салоне машины:

"может, твоя сестра в другом городе".

Писала:

"на, возьми еще викодина".

Как раз после того, как Манус не смог разыскивать парней, подходивших к нему за сексом, он и начал покупать порножурналы "парень-на-парне" и ходить по гей-клубам.

- Расследование, - сообщал он.

- Можешь пойти со мной, - говорил он мне. - Но не стой слишком близко, я не хочу выдать себя неверным знаком.

После Юты Брэнди в городе Бьют превратила Хьюлетта Паккарда в Харпера Коллинза. Там, в Монтане, мы взяли напрокат "Форд Проуб", и Харпер вез меня, вдавленную в заднее сиденье, и через каждый миг Харпер повторял:

- Мы идем на ста десяти милях в час.

Мы с Брэнди только пожимали плечами.

Скорость ничего не значит в огромном краю вроде Монтаны.

"может, твоя сестра вообще не в соединенных штатах", - написано помадой на зеркале в ванной мотеля в Грейт-Фоллз.

И вот, чтобы сохранить Манусу работу, мы ходили по голубым барам, я сидела одна и говорила себе, что у мужчин по-другому, другие принципы привлекательности. Манус флиртовал, танцевал и посылал напитки каждому, кто вызывающе смотрелся. Манус проскальзывал к табурету у стойки по соседству с моим, и шептал уголком рта:

- Не могу поверить, что он с тем парнем, - говорил он.

Манус кивал мне самую малость, показывая, с каким именно парнем.

- На прошлой неделе он отказался провести со мной день, - шипел Манус на выдохе. - Я не понравился, а этот паршивый светленький кусок дерьма, выходит, лучше?

Манус горбился над стаканом и говорил:

- Парни такие пидоры.

А я отвечала в духе - "дык, конеш".

И говорила себе, что все в норме. В каких бы отношениях я с кем-то не была, всегда могут наступить такие вот тяжелые времена.

Перенесемся в Кэлгэри, в Альберте, где Брэнди поела суппозитории "Небалино", обернутые в золотую фольгу, когда решила, что это "Альмонд Рока". Как же ее разрывало; Харпера Коллинза она превратила в Эддисона Уэсли. Почти весь Кэлгэри Брэнди проходила в белой стеганой лыжной куртке с воротом искусственного меха, пододев белое бикини от Донны Кэрэн. Получался забавный и вдохновенный образ, и нами владело чувство легкости и популярности.

Вечерами объявлялось полосатое черно-белое меховое платье длиной до пола, которое Брэнди никогда не застегивала полностью, с пододетыми теплыми штанишками черной шерсти. Эддисон Уэсли превратился в Нэша Рэмблера, и мы взяли напрокат очередной "кадиллак".

Перенесемся в Эдмонтон, в Альберте - Нэш Рэмблер стал Альфа Ромео. Брэнди носила эдакие короткие-прекороткие прямые танцевальные юбочки поверх черных чулок, заправленных в сапоги-ковбойки. Брэнди носила подбитое кожаное бюстье, на котором тут и там было выжжено коровье клеймо в местном стиле.

В баре хорошего отеля, в Эдмонтоне, Брэнди заявляет:

- Терпеть не могу, когда на бокале заметен шов. Я имею в виду - когда можно нащупать линию от штамповки. Как низкопробно.

Парни бегали за ней толпами. Как в свете прожекторов - да, помню я внимание такого типа. По всей этой стране Брэнди никогда не приходилось самой покупать себе напитки, - ни единого раза.

Переключимся на то, как Манус потерял должность независимого специального уполномоченного полиции нравов в детективном отделе столичного полицейского участка. Думаю, он никогда по-настоящему не смирился с этим.

У него заканчивались деньги. В банке не особо много оставалось, чтобы начать все сначала. Потом птицы склевали мое лицо.

Чего я не знала, так это что тут же была живехонькая Эви Коттрелл с нефтяными денежками, которая сказала, что - эй, а у нее есть небольшая работенка, которую нужно сделать. И Манус поехал, чтобы доказать себе, что все еще может справить нужду на каждое дерево. Тот самый вид силы "свет-мой-зеркальце"