Незримые нити - [5]

— Позвони Маше, — напомнила она, подавая ему какие-то биточки. Биточки были слегка подгоревшими, но Борис их послушно съел.

— Я помню.

Вечером он дочери так и не позвонил, и Маша ему не позвонила. Подступало слабое беспокойство, но он старался ему не поддаваться.

— Позвони, Боренька, не забудь. — Лиза залила молоком хлопья, села напротив и, нахмурившись, предположила: — Наверное, ей нужны деньги.

— Маша никогда не просит денег, — неожиданно резко напомнил он, но тут же виновато улыбнулся.

— Я понимаю, Боря. — Жена обиделась, посмотрела на него с упреком. — Предложи сам. Снимать квартиру дорого. Кстати, напомни ей, что они с Костей могут переселяться в нашу старую.

— Я перепишу старую квартиру полностью на Машу, — решил Борис.

Чай себе он заварил сам, у Лизы почему-то всегда получалась вместо нормального чая подкрашенная водичка.

— Правильно! Это давно надо было сделать.

Дочь он набрал, едва усевшись в машину. Маша не ответила, беспокойство подступило снова.

У поворота к работе он неожиданно попал в пробку. Ожидание злило, Борис не любил опаздывать. Он снова позвонил Маше, дочь опять не ответила.

Медленно двигаясь, он наконец миновал два столкнувшихся автомобиля. Авария была мелкой, он равнодушно посмотрел на стоявших около транспортных средств водителей, отвернулся.

Телефон зазвонил, когда Борис уже поставил машину на офисную стоянку. Он с облегчением ответил дочери и медленно пошел ко входу в здание.

— Косте предлагают работу в… — Маша назвала фирму и попросила: — Ты не можешь узнать, фирма надежная?

— Наведу справки, — пообещал Борис и неожиданно предложил: — Маш, давай пообедаем сегодня вместе. Сможешь приехать часам к двум?

Дочь ответила не сразу, и он успел почувствовать грусть и раскаянье оттого, что так редко видится с Машей и почти не интересуется ее жизнью.

— Смогу, — подумав, решила дочь.

Двух часов Борис ждал с нетерпением. Сунувшегося в кабинет помощника слушать не стал, в ресторан, в котором договорился встретиться с дочерью, пришел на двадцать минут раньше.

Маша появилась вовремя. Он с раннего детства учил ее рассчитывать время. «Заставлять себя ждать — хамство», — морщился он. Кажется, тогда он вез ее в бассейн, и они с Машей ждали подружку-одноклассницу, родители которой попросили взять и их девочку тоже.

Подружка опоздала так сильно, что в бассейн они не попали. Борис повел девчонок в кафе и, изнывая от скуки, ждал, когда они наедятся мороженым.

Тогда у Маши было еще много подружек. Потом подружка стала одна — Костя.

— Здравствуй, пап. — Улыбнувшись, Маша села напротив.

— Я по тебе соскучился, — признался Борис.

— Я тоже.

Фразы были дежурные, но Борису сделалось легко и спокойно. Он действительно соскучился по дочери.

— Как дела?

Маша не успела ответить, подошел официант, они сделали заказ.

— На будущий год договоры намечаются.

В технический университет Маша пошла, потому что туда пошел Костя. Борис, конечно, взял ей репетиторов, но был уверен, что учиться там дочь не сможет и не станет. Университет считался традиционно мужским.

Маша окончила университет, училась в аспирантуре, подрабатывала на кафедре, участвовала в работах по научным договорам и к другой жизни не стремилась.

— Как у вас с деньгами?

— Нормально. — Дочь протянула руку и погладила его пальцы. Кажется, раньше она никогда так не делала. — Не беспокойся, нам хватает денег.

Дочь была красивой девушкой. Или ему просто так казалось?

Тонкое, как у покойной Оли, лицо и огромные, как у Антонины, глаза.

Лиза рядом с ней казалась совсем простенькой. Борису стало жаль жену. Как будто жена была беспородным несчастным котенком.

— Переезжайте в нашу квартиру поскорее, — напомнил Борис. — Хватит по чужим углам болтаться.

— Спасибо, пап.

Благодарить его было не за что, квартира принадлежала им обоим.

На прощанье Маша неожиданно прижалась к нему и поцеловала в щеку.

Поднимаясь в кабинет, Борис о дочери уже не думал и чувства спокойной уверенности в самом себе и своей жизни, появившегося от встречи с Машей, не заметил. Как не замечал непонятного, почти незаметного липкого беспокойства, которое преследовало его после женитьбы на Лизочке.

* * *

Ничего хорошего из поездки не вышло. Елизавета — век бы ее не видеть! — встретила Наташу ласково, пыталась напоить чаем, а привезенными картинами восхищалась.

Почему от ласковой Елизаветы уйти хотелось немедленно, Наташа объяснить не могла.

Каждый пейзаж приложили к стене, подвигали. Затея была пустой и ненужной, Наташа прекрасно оформила стену, и все добавления ее только портили.

Наконец Елизавета в который раз взяла в руки пейзаж с опушкой леса, повертела и решила:

— Наташенька, нарисуйте мне что-то похожее, только поменьше размером. — Елизавета пальцем провела по картине, показывая, насколько нужно уменьшить холст.

— Не надо, — посмела возразить Наташа. — На эту стену ничего лишнего вешать не стоит, будет только хуже.

— Я поняла, — понуро кивнула Елизавета. Наташа не думала, что она способна признавать свои ошибки. — Но пейзаж мне очень нравится. Очень. Нарисуйте такой же, пожалуйста.

«Пожалуйста» прозвучало жалобно.

— Давайте, я сейчас заплачу половину.