Незримые - [22]

Проводив Инголса взглядом, Соломон покосился на Маклина:

– Спасибо за поддержку.

– Слушай, новичок, он прав. Ты не в курсе обстановки. Иногда нужно действовать жестко, иногда мягко. А вдруг тебе понадобится его помощь?

– Он все равно откажет.

Маклин забрал у Соломона конверт с фотографиями.

– Попробуй не кнутом, а пряником. Человека можно ненавидеть, но при этом грамотно использовать.

Маклин осекся, заметив, что к ним на всех парах движется агент Тайлер. Поравнявшись с шерифом, Тайлер замедлил шаг, но после короткой заминки вновь ускорился.

– Новости? – поднял брови Маклин.

– Так точно, сэр! – выпалил Тайлер, косясь на Соломона.

– Я за него ручаюсь, – заверил уполномоченный. – Излагай.

– Местный репортер отправил телеграфом статью, и ее не подхватил только ленивый. Завтра история прогремит на всю страну.

– Дело дрянь, – вздохнул Маклин.

– Еще хуже, – «обрадовал» Тайлер. – По слухам, сюда уже выдвинулись куклуксклановцы из Теннесси. А когда они узнают про белого, нагрянут толпами.

– Час от часу не легче, – резюмировал уполномоченный. – Надо доложить начальству в Джексон, сделаешь?

– Они мне и сообщили, – успокоил Тайлер.

Маклин обернулся к Соломону:

– Говоришь, помощь шерифа не понадобится?

Соломон оставил Тайлера в машине, а сам поспешил к дому Джамусов.

Дверь снова открыл Коулман:

– Здравствуйте, сэр.

– Привет, сынок. Как мама? Сможет уделить мне пару минут?

– Она беседует с пастором. – Коулман посторонился, пропуская гостя.

Миссис Джамус сидела в мягком кресле с низкой спинкой, едва вмещавшем ее необъятные телеса. В обеих руках женщина сжимала по платку: один белый, другой бледно-лиловый. Пастор, отрекомендовавшийся Теодором Эппертом, обмахивал безутешную даму старой газетой. Больного мальчика, как выяснилось, звали Вернон, и он был младшим из девятнадцати детей.

– Постучались к нам ребята, – стала рассказывать миссис Джамус, едва Соломон опустился на ветхую кушетку, – белые, ровесники моего Коула. – (Коулман застыл в дверях, готовый в любой момент броситься на помощь матери.) – Пришли, значит, и суют на подпись свои бумажки: реестр избирателей, петицию. – Толстуха вытерла лоб и подбородок, плавно перетекавший в грудь. – Якобы они ходят по Дельте, вносят все имена в книгу. В книгу. – Она посмотрела на священника, тот кивком подтвердил ее худшие опасения. – Дня три-четыре спустя у Вернона появились первые симптомы. Дня три-четыре спустя.

– Какие симптомы?

– Он взялся лаять, сквернословить. Мой мальчик, лучший ученик воскресной школы, от которого никто дурного слова не слышал! Все бормотал чего-то себе под нос, слонялся по дому. Бродит и бродит кругами, бормочет. Все из-за тех белых ребят. – Не выпуская из пальцев промокший белый платок, женщина схватила пастора за руку. – В Дельту явился сам дьявол! Молитвы нас не спасут.

Миссис Джамус заплакала. Соломон поблагодарил свидетельницу и поднялся. Больше из нее ничего не вытянешь. Пастор Эпперт пробормотал слова утешения и, высвободившись, проследовал мимо Коулмана за темнокожим агентом.

– Я побывал у мальчика, – сообщил он. – Пытался заглянуть ему в душу. Там поселилось зло. В Библии сказано, что дьявол забирает лучших из нас. Вернон, спаси его Господь, был самым лучшим.

– А врачи? Неужели они не в состоянии помочь? – спросил Соломон.

– Доктор Джеффрис наведывался утром. Вернон лягнул его и осыпа́л проклятиями, пока тот не ушел. Док говорит, медицина в данном случае бессильна. Единственный вариант – отправить мальчика в ближайшую психиатрическую лечебницу.

Соломон кивнул. Ему не давал покоя отпечаток детской босой ноги на месте преступления.

– Не знаете, давно он прикован?

Пастор адресовал вопрос Коулману.

– Дня два или три, – сказал Эпперт и добавил уже шепотом: – Они боялись спать, пока он на свободе.

Соломон тоже понизил голос:

– Почему ваши прихожане связывают болезнь Вернона с линчеваниями?

Пастор только покачал головой. При ближайшем рассмотрении его седая прядь отливала серебром, фолликулы казались толще и жестче остальной шевелюры.

– Они видят в случившемся происки дьявола. Верите ли вы в Господа Бога, Спасителя нашего?

– Верю, – откликнулся Соломон и, попрощавшись с Эппертом, сделал два шага по направлению к двери, но на пороге вдруг обернулся. – Вы знакомы или, может, слышали о человеке по имени Хьюго Блэквуд?

Пастор устремил сосредоточенный взгляд к потолку:

– Нет, не припоминаю такого. А почему вы спрашиваете?

– Просто так, – пробормотал Соломон и вышел.

2019 год. Ньюарк, штат Нью-Джерси

Обадайя ликовал.

Последний из Пустот, рожденный на свет естественным путем, он отличался импульсивностью и тяготел к спонтанным решениям. Как итог – допускал оплошности. В огромном количестве.

Однако на сей раз он действовал иначе. По плану.

Обадайя выскочил из тела здоровяка Леппо, прикидывая, не проникнуть ли ему в раненую девочку. Смущали, правда, нанесенные ей увечья. Мгновением раньше он почувствовал, как острие пробило кость, как хрустнула ключица.

Нет, не годится. В таком теле особенно не развернешься. Хотя искушение было велико. Обадайя наслаждался смятением и болью женщины-агента – виданное ли дело, застрелить собственного напарника! – предвкушая, как она расправится с ребенком, которого намеревалась спасти.