Незнакомка в зеркале - [80]

Должно быть, я потеряла сознание, потому что когда я снова взглянула на приборную панель, на часах было два ночи. Мы ехали уже четыре часа. Внезапно грузовик резко затормозил, я дернулась вперед. Водитель заглушил мотор и опять сплюнул в бутылку. Вокруг были одни деревья: ни фонарей, ни домов, ни магазинов. Полное безлюдье. Помощи ждать неоткуда.

– Выходи, – резко бросил он.

Послышался щелчок, и двери открылись. Я замотала головой и вдавила себя в спинку сиденья.

– Я сказал, выходи! – рявкнул он. Схватил меня за руку, выволок через водительское место и стащил на землю.

– Поднимайся, сучка. Сейчас поиграем.

Хохотнув, он крепко взял меня за руки, рывком поднял и потянул за собой в лес.

Я услышала поскуливание какого-то животного, и только когда он хлестнул меня по лицу, поняла, что скулила я сама.

– Заткнись, – зашипел он, почти вплотную приблизив ко мне лицо. Меня затошнило от его зловонного дыхания. Тут его рот прижался к моему, язык начал раздвигать мне губы. Невыносимый гнилой вкус табака. Я уперлась руками ему в грудь, тщетно пытаясь отпихнуть его. Он отступил назад и толкнул меня на землю.

– Нет! – закричала я, срываясь на истерический визг. – Пожалуйста, отпустите меня.

В отчаянии ощупывая землю свободной рукой, я наткнулась на камень. Собрав все оставшиеся силы, я выбросила руку вперед и заехала ему камнем в лицо. Он взвыл от боли и скатился с меня, держась за щеку. Я вскочила и помчалась, не разбирая дороги и не решаясь оглянуться, слыша топот шагов позади, а колючки и ветки рвали на мне одежду и кожу. Наконец я услышала, как он заорал:

– Да пошла ты, сука! – и топот стих.

Я поняла, что он отстал, но не могла остановиться. Последнее, что помню, – как влетаю лбом в длинную поперечную ветку. Не знаю, сколько времени я бежала, но когда очнулась, рядом никого не было. Теперь я понимаю, как так получилось, что я брела по шоссе, в грязной и рваной одежде, без документов. Врачи сказали, что шок вызвал у меня реакцию бегства. В сочетании с лекарствами, гипнозом и психологическим насилием со стороны Джулиана Хантера это не давало мне заглянуть в свое прошлое. Теперь, благодаря детективу, нанятому Блайт, я знаю свое имя, но не в состоянии связать Эмилию Фостер, женщину из газеты, с собой.

Я каждый день благодарю судьбу за то, что наконец лечусь у врача, которому могу доверять. Доктор Перлсон помогает мне сложить головоломку моего прошлого. Она надеется, что со временем я вспомню почти все, если не все. Знание, что где-то в глубине моего мозга таится страшное воспоминание о том, как я нашла убитых родных, наполняет меня ужасом. Но я не остановлюсь. Я должна восстановить связь со своим прошлым, каким бы оно ни было, чтобы создать новое будущее.

64. Эмилия

– Вы готовы? – спрашивает доктор Перлсон.

– Да, – говорю я, уверенно кивая.

Я давно не чувствовала себя такой сильной. Наконец я знаю, кто я. Меня зовут Эмилия Фостер, я выросла во Флориде, в городе Орландо. У меня была сестра-близнец Шэннон, мама, которую я любила, и отец, которого боялась. Окончив школу, я поступила в колледж и уехала в Бостон, получила степень бакалавра искусств по специальности «Фотография» в Массачусетском колледже искусств и дизайна.

Мой мир рухнул в один рождественский день, когда мне было двадцать три. Сегодня я попробую воскресить тот день в памяти, и я делаю глубокий вдох, так как мне предстоит сеанс гипноза.

– Хорошо, Эмилия, закрой глаза и расслабься. Медленно и глубоко вдохни. А теперь выдохни. Я начну считать с десяти до нуля. С каждым шагом ты будешь погружаться глубже и глубже.

Слушая ее голос, я чувствую, как расслабляются мои мышцы, и начинаю входить в гипнотическое состояние.

– Сегодня двадцать третье декабря. Вы у себя в квартире, одна. Что вы делаете?

– Только что закончила говорить с мамой. Сказала, что раньше утра двадцать пятого приехать домой не смогу. Не хочу проводить там больше времени, чем необходимо. Я соврала ей, что мне дали задание на работе.

– Оглядите квартиру. Что вы видите?

– Подарки, еще не завернутые. Пара джинсов «Лаки Бренд», эска, это для моей близняшки Шэннон. Жемчужные сережки для мамы, шарф для бабушки, солнечные очки «Рэй-Бэн» для отца – я копила на них полгода. Он их не заслуживает, но, может быть, станет добрее к окружающим, если получит лучший подарок.

– Что вы делаете потом?

– Звоню Шэннон. Она недовольна, что я не приеду пораньше, но понимает меня. Вообще-то я за нее беспокоюсь. Она поступила в колледж, но связалась с какими-то тусовщиками и вылетела после первого же семестра. Теперь она живет в Форт-Лодердейле и говорит нам, что работает официанткой, но от друзей я слышала, что на самом деле она танцует стриптиз в каком-то баре. Я говорю ей, что после праздника хочу увезти ее с собой в Бостон, и она отвечает, что подумает.

– Утром Рождества вы летите во Флориду. Что происходит, когда вы прилетаете?

– Беру в аэропорту такси до дома. Выхожу, собираюсь с духом и звоню в дверь. Отец говорит, что раз мы с сестрой больше не живем дома, то лишены привилегии входить без стука. Никто не отвечает, звоню снова. Мне становится жарко, я снимаю тяжелое пальто, которое надела в самолет. Ответа по-прежнему нет. Я громко стучу в дверь и наконец набираю код замка в надежде, что отец не поменял его с тех пор, как я приезжала в последний раз. Слышу знакомый звук вращения, и загорается голубой сигнал – открыто. Поворачиваю ручку и медленно открываю дверь. Что-то не так. Кошмарный запах, смесь испражнений и гнилого мяса. Хватаюсь за живот, подавляя тошноту, и зажимаю нос. Переступаю порог и вхожу в дом.