Незнакомка в городе сегуна. Путешествие в великий Эдо накануне больших перемен - [6]
Прошла неделя тревожного ожидания, и Эмон с женой позвали к себе в дом соседей. Об этом событии не сохранилось никакой записи, но праздничные встречи по такому поводу считались делом обычным[26], а в семье храмового служителя, конечно, почитали традиции и законы гостеприимства. Очевидно, были приглашены жительницы Исигами и окрестных деревень – замужние женщины и матери из крепких крестьянских семей; помогавшие при родах повитухи[27]; пришли, надо полагать, и дамы поблагороднее – жены буддийских священников и деревенских старост. В силу возраста новорожденная еще не могла знать никого из присутствующих – всех тех, кто с годами станет неотъемлемой частью ее жизни. Скорее всего, торжество в свою честь малышка проспала. Впрочем, зная нрав, который проявится у нее позднее, вполне вероятно, что она открыла глаза, оглядела окружавших ее женщин и разразилась громким протестующим криком.
Родители выбрали девочке довольно редкое и несколько замысловатое имя – Цунено. Вместо привычных двух слогов в нем было три, и для его написания требовалось два иероглифа. Она будет единственной Цунено не только в своей семье и своей деревне, но, возможно, и во всех окрестных селениях. Если в будущем она останется верна этому имени, то вряд ли удастся ее с кем-либо перепутать.
У маленькой Цунено с первых месяцев жизни имелось все необходимое. В семье нашлись разные лоскуты и старая одежда, из которых нашили много пеленок[28], чтобы сразу менять мокрые на сухие. Спала она не на грязном полу, а на циновке. Ее семье явно хватало запасов дров и угля, чтобы обогревать помещение в долгие зимы. У девочки был свой гардероб: свободные хлопчатобумажные крошечные халатики, сшитые как специально на младенца, так и на возраст постарше. По ночам в темных комнатах храма горели лампы и свечи, а в снежные дни уже чуть подросшая Цунено могла укрываться толстым лоскутным одеялом. Летом над ее футоном[29] вешали сетку для защиты от комаров. Ее мать отнюдь не голодала, поэтому молока для Цунено хватало, ведь грудное вскармливание обычно продолжалось до трех лет. Однако – если Харума не смогла бы или не захотела кормить сама ребенка грудью – ее семье было бы по силам нанять кормилицу. Кроме того, родители могли бы спокойно платить какой-нибудь сельской девочке, чтобы та нянчилась с Цунено, то есть носила бы ее на спине и напевала бы ей заунывные народные песни[30], а малышка обозревала бы мир поверх ее плеча.
Ребенку так много предстоит познать. Лицо матери и голос отца – то, с чем дети знакомятся в первую очередь. А для Цунено это еще имя старшего брата Гию. Потом пойдут первые слова и первые правила поведения, необходимые для малышей, уже умеющих ползать и начинающих ходить. Раздвижные двери – требующие аккуратного обращения с собой, вечно погромыхивающие, так как сделаны из деревянной рамы и прикрепленной к ней бумаги, – они называются сёдзи, и бумагу нельзя протыкать пальцем. Плотные маты, которыми выстилают пол, – это татами, босой ногой можно ощутить рельефность их плетения; правда, все время приходится помнить, что из них нельзя выдергивать сладкие и клейкие соломки. Комод – для него есть слово тансу, но полагается знать, как опасно залезать на него. Медная угольная жаровня – ее называют хибати, она очень горячая, и ее лучше не трогать. Палочки для еды имеют название о-хаси. У чаш для еды есть два имени: словом о-ван называют темные лаковые блестящие пиалы – они чудо какие легкие; словом о-сара называют пиалы гладкие и фарфоровые – их легко разбить, поэтому обращаться с ними нужно очень осторожно.
Кроме того, Цунено познавала житейские правила, явно выходящие за рамки простого усвоения лексики, но благодаря им она понемногу начинала разбираться в таких сложных вещах, как, например, положение своей семьи. По почтительным поклонам соседей и быстрым завистливым взглядам других детей Цунено уже догадывалась, что в их маленькой деревне родители ее считались людьми важными. Взрослые, конечно, знали больше, и те, кому хватало времени и желания поразмыслить, могли понять, что за всем этим почтением прочитывается долгая история не только отдельно взятой семьи. Полтора столетия назад предки отца Цунено были старостами деревни Исигами, и в те годы основное различие между бедными и богатыми заключалось лишь в том, что кто-то владел землей, а кто-то ее арендовал, но и те и другие имели примерно одинаковый уклад жизни и занимались одним и тем же делом – сельским хозяйством. Однако к тому времени, когда родился дед Цунено, многое изменилось. Зажиточные семьи провинции Этиго начали вкладывать свой капитал в разные начинания и находили новые способы приумножить богатство – нередко за счет соседей. Одни открывали мастерские, где изготавливали из конопляного волокна тонкую ткань
