Незнакомец из-за моря - [97]

После начала работ в старой шахте в доме стал чаще появляться Бен Картер, он оказался единственным поклонником Клоуэнс, находящимся всегда при ней.

Но кто знает, насколько это было преимуществом. Клоуэнс никогда не обращалась ни с кем грубо, но воспринимала его как данность, скорее как брата и товарища — она и сама несколько раз спускалась в Уил-Лежер.

По крайней мере, язвительно сказала Демельза Россу, вместе с ним для Клоуэнс представлены все слои общества. Младший брат одного из богатейших пэров Англии, тридцатилетний красавчик, моряк-авантюрист с темным прошлым, и бородатый шахтер без гроша в кармане и их крестник.

— Всё это пройдет, — уверял ее Росс. — Ты слишком сильно беспокоишься. Клоуэнс внезапно встряхнется и выйдет замуж за кого-то совершенно другого.

— Не то чтобы я беспокоилась, — ответила Демельза. — Просто размышляю.

— Я подозреваю (и надеюсь), что в случае с Клоуэнс это надолго. Я верю в ее здравый смысл.

— Хотелось бы и мне верить.

— А ты не веришь?

— В ее здравый смысл — да. Но женщин часто захватывают чувства.

— Как и мужчин.

— Ты о Джереми?

— Сейчас — да, ведь он считает, что сделал выбор. Разумеется, он пройдет через это. Но я бы с удовольствием надавал бы этому претенциозному Тревэниону по заднице. Мерзкая жаба. Сказать Джереми, что он Тревэнион с 1313 года!

— Пятьсот лет — долгий срок. А когда первый Полдарк приехал из Франции?

— В 1572-ом. Это ничего не значит, Демельза. Ничего. Я тебе уже говорил. Люди, которые бахвалятся предками — как корнеплоды. Все их превосходство — под землей.

— Да, но всё же...

— Но какое это вообще имеет значение? Кто может утверждать, что твои предки не жили здесь прежде моих? Имеет значение только то, кто ты есть. Подумай вот над чем: чья родословная длиннее, чем у других? Разве не все мы произошли от Адама?

— Но общество смотрит на это по-другому.

— Значит, оно смотрит на это неправильно! Имени придают такое значение! Но у всех есть имена! Потому что Полдарки владеют имуществом, и Боскауэны владеют имуществом, и Данстанвилли, и Тревэнионы, и все остальные... Карны, Смиты, Картеры, Мартины и Нэнфаны... И даже Пэйнтер, мы все когда-то произошли от общего предка. Кому-то повезло или он был похитрее, или имел способности, чтобы забраться выше остальных, и продолжил карабкаться наверх в течение веков, но этим он не заслужил больше похвалы или почета.

— Ты прав, разумеется. Это верно. Но всё же... Я горжусь фамилией Полдарк, хотя бы по замужеству. Ты тоже ею гордишься, Росс, а иначе не восставал бы так против неуважения Тревэниона к нашему сыну.

— Я восстану против неуважения к нашему сыну со стороны любого человека.

Джереми удивился бы, услышав эти слова. Он вовсе не был уверен, что отец им гордится.

Брезжил рассвет кануна летнего солнцестояния, покапал мелкий дождик. Но он не затянулся надолго, и даже такие пессимисты, как Джуд, сидящий перед дверью хибары и выпускающий струйку дыма, как потухший вулкан, согласился бы, что вечерок, похоже, славный. Так оно и вышло. Солнце опускалось в молочное море, и у костра рядом с Уил-Мейден в радостном предвкушении собрался народ. Не одобрял этого только брат Демельзы, Сэм, он не считал это событие христианским праздником, но его подкупило, если можно так выразиться применительно к нему, приглашение произнести молитву перед разжиганием костра.

Пол Келлоу привел свою сестру Дейзи, а Вайолет осталась дома. Пришли сестры Поуп под присмотром грума, но белокурая и своенравная красотка миссис Поуп осталась дома с мужем. Хорри Тренеглос, Агнета и два их младших брата, а также супруги Энис с двумя дочерьми представляли на празднике дворянское сословие. Около тридцати престарелых жителей из Меллина, Сола и Грамблера уже расположились вокруг костра. Молодые и более крепкие отправились в шествие от старой шахты Грамблер.

Разложили столы, на них возвышались горы булочек, шафрановые кексы, пирожки, имбирное печенье, кексы с маком, а также два огромных, как колеса повозки, сдобных пирога. И три бочонка эля. А также гора картофеля, чтобы запечь его на углях, когда костер догорит. Позади столов стояли в карауле величественные матроны — миссис Заки Мартин, миссис Шар Нэнфан, миссис Бет Дэниэл — чтобы все получили свою порцию угощений и ждали очереди.

— Дай им волю, так они столы бы перевернули, — заговорила Демельза, — хватая все подряд и расталкивая тех, кто послабее.

— Вряд ли будет хуже того, что я однажды видел на банкете у мэра, — добавил Росс. — За главным столом вели себя вроде бы достойно, но что касается остальных, то в толкотне гости за пять минут очистили тарелки, десять вилок тянулись по всем направлениям, к гусятине или ребрышкам, их вмиг растащили по кусочкам. Когда принесли вино, бутылки и бокалы непрерывно летали из стороны в сторону. Жара и шум стояли, как в настоящем сражении.

Демельза засмеялась.

— Что ж, здесь у нас хоть свежий воздух.

Шествие с факелом началось в десять. Диковатый молодец по имени Сефус Биллинг возглавлял шествие в сопровождении Певуна Томаса, распевавшего самым высоким дискантом. За ними шли три скрипача, двое из церковного хора, затем несколько поющих молодых женщин. Вокруг прыгали и размахивали факелами молодые люди, изображая солнечный путь, но скорее ради того, чтобы факелы горели ярче. Позади факелоносцев следовало пятьдесят отставших, они болтали, смеялись и старались подхватывать песни.