Нежный плут - [10]

Она впервые встретила Малколма в тот день, когда упала с борта корабля Уоррена – допекла его своей сестринской заботой. Вылавливать ее из воды прыгнули шесть матросов. Правда, в основном они плавали ничуть не лучше ее. Малком в тот момент стоял на пристани вместе с отцом и тоже решил разыграть из себя героя. Джорджина без труда выплыла сама, а вот

Малкома пришлось спасать. Но его поступок произвел на нее глубочайшее впечатление, и она сразу в него влюбилась. Ему было всего четырнадцать, ей – двенадцать, но Джорджина решила, что он самый красивый, самый замечательный парень на свете.

Ее чувства не изменились за последующие годы, хотя при повторной встрече ему пришлось напоминать, кто она такая. И потом – напоминать еще раз. Была вечеринка у Мэри-Энн, на которой Джорджина пригласила Малкома потанцевать, – он чуть не оттоптал ей ноги. Ему уже исполнилось к тому времени шестнадцать, он был почти взрослым, но не слишком интересовался Джорджиной, предпочитая общество Мэри-Энн, более близкой ему по возрасту.

Конечно, она еще не решила, что именно с ним свяжет всю свою жизнь, не давала и ему никаких намеков на то, что ее увлечение может перерасти в настоящую любовь. Миновал еще один год, пока, наконец, она не приняла твердого решения. Свой замысел она осуществила, следуя железной логике. Малком, как и прежде, был одним из красивых парней в городе, но перспективы его нельзя было назвать блестящими. Джорджина знала, что мечтой Малкома был свой собственный корабль. Он собирался достичь поставленной цели тяжелым трудом, самостоятельно пробиваясь в жизни. Она же была вполне самокритична в отношении себя, понимая, что далеко не красавица и в толпе ее просто не заметишь. Все пятеро ее братьев были красивы, но что-то произошло, и единственной в семье дочери красоты не досталось. Зато за ней дадут отличное приданое – в день восемнадцатилетия ей подарят корабль. Она будет, как уже стали пятеро ее братьев, полной владелицей корабля. Конечно, она не сможет стать капитаном корабля, но им станет ее будущий муж. Она ясно дала понять это Малкому.

План был хорошо просчитан, ей даже сделалось слегка стыдно, особенно когда план ее сработал. Малком ухаживал за нею несколько месяцев, до ее шестнадцатилетия, а в день рождения сделал ей предложение. Шестнадцать лет, безумно влюбленная и – безумно счастливая. Она перестала думать о том, что попросту купила своего мужа. В конце концов, никто его не тянул за руку. Он получал то, чего хотел сам. Как и она. Она была убеждена, что Малком испытывает к ней теплые чувства, а со временем полюбит ее так же, как и она его. Таким образом, все было бы замечательно, если бы не проклятые англичане!

Они вмешались. Ее братья пытались вмешаться тоже. Она узнала, к своему удивлению, что они лишь из сочувствия разрешили помолвку, полагая, что до восемнадцати лет она еще десять раз переменит решение. Раньше же выйти замуж ей просто не позволят. Она их надула, и с конца войны, каждый раз приходя из плавания, братья пытались уговорить ее забыть о Малкоме и выбрать другого мужа. Тем более, и предложения ей были. Приданое тянуло сильным магнитом. Ну а она сама, с удовольствием отмечая приятные перемены в своей внешности за последние несколько лет, оставалась верной своей первой и единственной любви, хотя все труднее становилось найти оправдание, почему за четыре прошедших с войны года Малком не вернулся и не женился на ней. Наверное, причина была веская. Сегодня она ее узнает. Она выйдет за него замуж прямо здесь, в Англии.

– Вот его домик, девочка.

Джорджина взглянула на ухоженный аккуратный домик с белыми стенами и красивыми розовыми кустами вокруг. Она нервно потерла руки и не двинулась с места, хотя Мак попытался помочь ей сойти с лошади. Она так была погружена в свои мысли, что не могла припомнить, как они остановились у церкви и получили объяснение, где живет Малком.

– Может быть, его нет дома?

Мак ничего не сказал, только терпеливо держал наготове руки, чтобы помочь ей сойти с лошади. Из трубы шел дым. Дом был обитаем. Джорджина кусала губы, наконец, расправила плечи. В конце концов, что ей было нервничать? Она выглядела прекрасно. Она выглядела значительно лучше той, какой Малком помнил ее. И ему наверняка будет приятно, что она сумела его разыскать.

Она позволила Маку снять себя с лошади и последовала за ним к дому по дорожке из красного кирпича. Приостановилась, чтобы унять сердцебиение, но Мак этого не принял во внимание. Он постучал в дверь. Она открылась. На пороге стоял Малком Камерон. Черты его немного стерлись из памяти, но Джорджина сразу узнала его – он почти не изменился за прошедшие годы. От глаз бежало несколько морщин – как у всех моряков, но иных изменений она не заметила. Даже не верилось, что ему двадцать четыре года. Он стал выше ростом. Он стал значительно выше – футов шесть, не меньше, как тот Джеймс… Боже мой, почему она снова о нем вспомнила? Малком, правда, не раздался в плечах и не прибавил в весе. Он был таким же стройным и худощавым, как и раньше, и это ему очень шло. Именно сейчас она меньше всего на свете испытывала головокружение от вида широких плеч и мускулистых рук.