Нежный негодяй - [102]

— Не геройствуй понапрасну, Валенти, — определенно, это голос Марко, — если только они не попытаются тебя убить. Ты не в том состоянии, насколько я понимаю. Мы вернемся…

— Ма-а-ар-ко, — прошептал Родриго, но зашуршала солома: цыган уже откатился к борту повозки. А потом то ли исчез, то ли затих.

Что ж, по крайней мере, он свободен от пут. А в башмаке спрятан небольшой кинжал… так надеялся Родриго.

Если бы только восстановить способность двигаться. Конечно, они чем-то опоили его: голова соображает медленно, восприятие неясное и причина, конечно, не только в ударе. Догадка превратилась в уверенность, когда, облизав губы, он ощутил странную горечь.

Повозка дернулась и остановилась — ворота, наверное. Обрывки разговора. У него появилось искушение постараться сесть и раскрыть гнусные планы братьев из Сан-Марко. На память пришло предостережение Марко. Надо пока оставаться на месте, восстановить сознание и силы, а потом можно будет незаметно выбраться из повозки. И спрятаться…

Спрятаться! Его охватило раздражение. Боже, да он же профессиональный солдат! Выбраться из повозки и спрятаться?

Не геройствуй понапрасну… так сказал Марко.

Выбраться (выползти или даже выпасть) из медленно едущей повозки — что же тут героического, подумал Родриго.

Повозка дернулась вперед. И сильный же у них мул!

—… такой бешеный и резвый, братья! — раздался грубый мужской голос. — Смотрите, не потеряйте груз. В следующий раз лучше запрягите мула! — замечание сопровождалось смехом. В холодном сыром воздухе он напомнил треск дерева. — Что вы ему дали? Ведерко требьянского?

Высокий мужской голос ответил:

— Это большой секрет, добрый человек. Отец Луис не говорит, но с лошадьми и мулами делает что хочет, — смех затих в отдалении, они выехали из города.

Монах с чувством юмора и его молчаливый спутник. Кто они, его враги?

Возможно, сейчас они тебе не по силам.

Такие мысли больше подходят медлительному Марко. Уязвленная гордость подталкивала: думай, как найти выход.

Время шло, повозка катилась все быстрее. Действительно, резвая лошадка.

— Тпру! — закричал возница.

Но вместо того чтобы остановиться, повозка так резко дернулась вперед, что Родриго бросило на одну из бочек. Боль отдалась в затылке с такой силой, что, несмотря на холод, его прошиб пот.

—… проходит? — сказал приглушенный голос. Отец Луис, но он ведь не говорит, удивился Родриго.

Повозка замерла, опять дернулась. Он попытался собраться, чтобы расслышать их разговор, доносящийся будто издалека.

—… не знаю, насколько еще хватит, — ответил другой голос.

— Идиот! — на этот раз волнение отца Луиса чувствовалось явственнее. И этот высокий голос… женщины?

— Ты ему мало дал! Кончится тем, что он нас убьет!

У Родриго появилась надежда. Непослушный конь — это же Морелло, его верный боевой друг.

И конечно же, он отказывается подчиняться двум глупым негодяям, додумавшимся до того, чтобы запрячь в повозку скакуна как какую-то ломовую лошадь.

Глава 25

Объяснить Паоло, почему они так поспешно покидают замок, да еще в такой ранний час, было довольно трудно. А уж когда Джульетта заявила, что тоже отправляется на помощь мужу, тут прямо преисподняя разверзлась.

И не только Паоло выражал сомнение в необходимости для девушки торопиться во Флоренцию среди ночи с тремя Zingari, пусть даже среди них верный слуга принца Монтеверди.

Так как Данте и Каресса в сопровождении Никко находились в Пизе, часовые соглашались со своим начальником и отказывались выпустить Джульетту — замужем она или нет — из Кастелло Монтеверди. Зато все, кроме одного-двух, горели желанием заменить хозяйку и кинуться на помощь Родриго да Валенти, которого хорошо знали и уважали.

Маддалена устроила настоящий скандал, угрожая наложить страшное проклятие на всех, если им не позволят выйти — с Джульеттой или без нее. Это не помогло, и тогда отчаявшийся Карло сгреб Паоло в охапку и приставил к его горлу кинжал. Так они и покинули замок.

Джульетта ужасно переживала из-за того, что пришлось угрожать начальнику стражи, но Маддалена прошипела ей на ухо:

— Прекрати хныкать, девочка! Если Родриго умрет, это будет по твоей милости — из-за твоего безумного, эгоистичного поведения… а теперь еще и глупой чувствительности! Карло не убийца, но страже не обязательно знать об этом, — и направилась к выходу, за ней следовал Карло с заложником, притихшая Джульетта. Последним ковылял Аристо.

Цыганка тут же растворилась в ночи как призрак, предоставив Карло и Аристо связать Паоло. Подобным образом обошлись и с двумя конюхами, а потом торопливо оседлали двух коней и отвели их к опушке леса. Все трое устремились за Маддаленой, зная, что Данте немедленно вызовут из Пизы, но предотвратить это было уже не в их власти.

Холодный ночной ветер раздувал плащ, позаимствованный Джульеттой у Аристо, обжигал лицо, но девушка думала лишь о том, что помощь отца была бы очень кстати, и, в отличие от Маддалены, считала, что вмешательство Данте только увеличило бы вероятность спасения жизни Родриго.

В памяти снова и снова звучали жестокие, злые слова, надменный, пренебрежительный тон, которым она несколько месяцев оскорбляла Родриго. Теперь ее жгло чувство вины и раскаяния. Неудивительно, что гордая цыганка не хочет иметь ничего общего с теми, кто высмеивал и проклинал ее народ только потому, что он живет иначе.