Нежность - [5]

Еще они старались не выпадать из общественной жизни, по-прежнему виделись с друзьями, ходили в театр, без предупреждения заваливались в гости к бабушкам и дедушкам. Старались не сидеть взаперти. Не попасться в ловушку усталости и скуки. Так прошли годы, и все казалось очень просто. Тогда как другие прилагали усилия. Натали не понимала выражения: «Жизнь вдвоем — это труд». Она считала, что либо все просто, либо вообще никак. Легко так думать, когда все гладко и безоблачно. Нет, вообще-то иногда тучки бывали. Но невольно возникал вопрос, а не ссорятся ли они только ради удовольствия помириться. Ну что еще сказать? Все шло настолько удачно, что впору забеспокоиться. Время было бессильно перед этой легкостью, перед этим редким талантом живых.

10

Куда еще собирались отправиться Натали и Франсуа

• Барселона

• Майами

• Ла-Боль.

11

Не успеешь вздохнуть, а время пролетело. Натали работала в своей шведской фирме уже пять лет. Пять лет всяческих проектов, беготни взад-вперед по коридорам и поездок вверх-вниз на лифте. Почти что расстояние от Парижа до Москвы. Пять лет — и тысяча двести двенадцать стаканчиков кофе из автомата. Из них триста восемьдесят — во время четырехсот двадцати встреч с клиентами. Шарль был просто счастлив иметь такую сотрудницу в своем ближайшем окружении. И нередко приглашал ее к себе в кабинет, просто чтобы похвалить. Как правило, конечно, в конце рабочего дня. Когда все расходились по домам. Но ничего такого себе не позволял. Он испытывал к ней нежность и ценил моменты, когда они оставались наедине. Конечно, он пытался создать почву для более двусмысленных отношений. Любая другая женщина сразу бы раскусила его маневры, но Натали жила в странном тумане моногамии. Прошу прощения — любви. Той любви, для которой все прочие мужчины не существуют и которая одновременно лишает способности воспринимать попытки обольщения сколько-нибудь объективно. Шарля это забавляло, а Франсуа представлялся ему просто мифом. К тому же, наверно, в ее манере всегда оставаться в стороне от соблазна он усматривал своего рода вызов. Ему непременно надо было рано или поздно создать между ними какую-то зыбкость, пусть минимальную. Иногда его поведение вдруг резко менялось, и он жалел, что взял ее на работу. Созерцать каждый день эту недоступную женственность было утомительно.

Особые, как все считали, отношения Натали с шефом создавали некоторую нервозность. Она пыталась разрядить напряжение, не обращать внимания на мелкие офисные дрязги. Еще и по этой причине она держала Шарля на расстоянии. Чтобы не войти в старомодную роль фаворитки. Из-за своей элегантности и ореола близости к начальству она, наверное, казалась еще более требовательной. Такое у нее было ощущение, может быть, и неоправданное, она не знала. Все единодушно предсказывали этой незаурядной, энергичной и трудолюбивой женщине большое будущее в их фирме. Шведские акционеры успели уже не раз вкусить от плодов ее блестящих инициатив. Она возбуждала зависть и получала удары ниже пояса. Ее пытались вывести из равновесия. Она не жаловалась, никогда не плакалась в жилетку Франсуа по вечерам. Это тоже был способ показать, что ярмарка тщеславия и арена честолюбия ей совершенно безразличны. Эту способность не увязать в проблемах, пускать их по касательной все считали признаком силы. Быть может, это было самое прекрасное ее умение: умение не обнаруживать свои слабости.

12

Расстояние от Парижа до Москвы

2478 километров.

13

На выходных Натали часто чувствовала себя вымотанной. Она любила по воскресеньям полежать на тахте с книжкой, пытаясь чередовать прозу и грезы, когда дремота брала верх над литературным вымыслом. Укрывала ноги пледом и — что еще сказать: ах да, любила заварить себе чаю и пить по нескольку чашек, маленькими глоточками, словно из неиссякаемого чайного источника. В то воскресенье, когда все случилось, она читала толстый русский роман: писателя этого читают куда меньше, чем Толстого и Достоевского, что наводит на размышления о несправедливости потомков. Ей нравилась вялость главного героя, его бездеятельность, неспособность оставить на повседневной жизни отпечаток своей энергии. В этой его слабости было что-то грустное. Она любила длинные романы, которые можно смаковать долго, как чай.

Рядом вырос Франсуа: «Чего читаешь?» Она ответила, что одного русского писателя, не уточняя какого: ей показалось, что он спросил просто так, из вежливости, механически. Было воскресенье. Она любила книжки, он любил пробежки. На нем были эти его смешные шорты. Откуда ей было знать, что она видит его в последний раз. Он скакал по всей комнате. Такая у него была манера: он всегда первым делом разогревался в гостиной и делал шумный вдох перед тем, как выйти за дверь, словно хотел оставить по себе зияющую пустоту. На этот раз у него получится, это точно. Уходя, он наклонился к жене и что-то ей сказал. Как ни странно, она так и не сможет вспомнить, что именно. Их последний разговор испарится как дым. А потом она уснула.

Когда она проснулась, то не сразу поняла, долго спала или нет. Десять минут? Час? Она подлила себе чаю. Еще горячего. Это был знак. Вроде бы ничего не изменилось. Все осталось прежним, таким, как когда она уснула. Да, все было точно таким же. Телефон зазвонил в этот самый момент — в момент возвращения в исходную точку. Звонок смешался с паром от чая: ощущение было до странности одинаковым. Натали сняла трубку. В следующую секунду ее жизнь перестала быть прежней. Она инстинктивно заложила страницу закладкой и бросилась на улицу.