Нежное настроение - [15]

Наташа ослабевшим от ее любовного тепла голосом пробормотала:

– Один из Бобиных партнеров по бизнесу ушел от жены. Ушел, ты даже представить себе не можешь, к кому – к дочке своего друга. Ей девятнадцать, и она уже беременна… А ты говоришь, я красивая…

– Господи, а ты при чем?

– При том! Он со мной почти не спит… Ему стало меньше надо…

Чистейшее вранье. Сегодня она убедилась, что Бобе не надо от нее ничего. Но признаться в этом стыдно даже Нине. Он совершенно равнодушен к жене, а раньше после любовных утех хоть минутку бывал с ней нежен. Значит, все делал из вежливости. Она ему не нужна…

Месяц назад Наташа, смущаясь и делая вид, что покупает не для себя, а в подарок, приобрела на лотке нарядный толстый том с полураздетыми любовниками на обложке. Тщательно изучив красочные картинки и описания, Наташа поняла: то, что она считала любовью, на самом деле туповатые скучные «супружеские отношения». В книге это называлось «рутинный секс». Одна и та же поза, одна и та же Наташа… Весь месяц готовилась. Вчера попыталась стараться, но ничего не вышло. Нина бы ее пожалела, но разве такое расскажешь…

Нина поглаживала, уговаривала и утешала подругу, как успокаивала Женечку, маму и Антона. Обычно резковатая, порывистая и не слишком уютная, при виде чужого страдания она преображалась. Умела утешить так, что казалось, в прохладный летний день чуть-чуть покачиваешься в гамаке под невесомым пуховым одеялом.

Насытившись Нининой нежностью, Наташа последний раз хлюпнула носом:

– Нинка, я свинья, все о себе… Расскажи, что вы решили с отпуском. В Турцию или в Грецию?

– Ой, ты же не знаешь! – оживилась Нина. – Никуда мы не едем, ни в Турцию, ни в Грецию. Женечке предложили на месяц поехать в Англию со школой. Англия, кстати, дороже, чем наша Турция! Намного. На пятьсот долларов.

– Намного… – озабоченно повторила Наташа.

Нина вздохнула. Наташа, тратившая пятьсот долларов невзначай, искренне сочувствовала подруге. Если бы Нина сказала, что ей не хватает пятьсот тысяч долларов или пятьсот копеек, сочувствие Наташино было бы таким же горячим и абстрактным. Иногда это раздражало. Что она, в самом деле, как дитя малое, давно ли сама… Но Нина почти всегда была легка и независтлива, Наташа чаще бывала молчалива о своих делах, чем нетактична, и они умудрялись существовать параллельно, почти никогда не обижая друг друга космическим различием доходов.

Нина внезапно рассмеялась:

– Не расстраивайся, Наташка. Мы стареем, но и мужики наши тоже. У одной моей подруги муж только займется с ней любовью и сразу кряхтит: «Подожди, спину схватило!» Только опять начнут, а он: «Погоди, теперь ногу свело».

– И что она? – заинтересовалась Наташа.

– Ждет, а что делать? – Нина засмеялась. – Так что наши еще хоть куда… А если серьезно, мне иногда бывает Антона жалко… Как подумаю, что молодость прошла, а у него никого, кроме меня, и не было никогда… Бедный!

– Ты так уверена, что он тебе не изменяет? – строго спросила Алла Евгеньевна.

– Мама, что ты всегда крадешься, – недовольно оглянулась на мать Наташа.

– Он мне никогда не изменял! – убежденно ответила Нина. – Алла Евгеньевна, здравствуйте! Вы замечательно выглядите.

У Аллы Евгеньевны было слишком маленькое для сухой высокой фигуры вертлявое личико с тонким, скривленным в постоянной гримасе ртом. Алла Евгеньевна скользила по дому зятя, как Нинина кошка, – была одновременно всюду. «У ней не лицо, а фига», – плевалась домработница, когда Алла Евгеньевна отворачивалась. И высовывала ей вслед язык.

– Смотри, Нина, что я на распродаже в «Высокой моде» купила! – Алла Евгеньевна повертелась, показывая белый джинсовый костюм, украшенный тонкой кружевной прошивкой с блестящими разноцветными бусинками.

«Совсем ошалела», – показала Наташа глазами.

Боба с Наташей не так давно переехали в этот дом из крошечной двухкомнатной квартирки и деньги стали тратить без оглядки только в последние годы. В новую богатую жизнь Наташа вошла как-то задумчиво. Застенчиво даже. Алла Евгеньевна же в богатство зятя бросилась с разбегу, страстно. И наслаждалась новыми возможностями гораздо больше, чем дочь. По магазинам шныряла и так гордилась своим умением добывать вещи со скидкой, словно была для зятя ценным работником, в поте лица своего приносящим значительный доход.

– Смотри, Боба, это пальто стоило семьсот долларов, а я его купила за триста! – хвасталась она.

– Тогда давайте сдачу, Алла Евгеньевна, с вас четыреста долларов! – отвечал Боба.

Теща пугалась, затем улыбалась сдержанно.

Наташа от неловкости, что ей прислуживают, в присутствии домработницы до сих пор металась по комнатам с тряпкой – так ей казалось приличнее. Алла Евгеньевна с наслаждением вступала в хозяйские отношения с прислугой. Выгнала всех городских, временно успокоившись на безропотной местной тетке.

Алла Евгеньевна выглянула в окно:

– Приехали Зина с Володей, и Гарик с Ритой с ними. Иди встречай, Наташа.

– Бегу. – Наташа не двинулась с места. – Сначала Гарик скажет, что у нас неприличный дом, потом с недовольной рожей потребует еды, до того как все за стол сядут, будто потерпеть не может… Господи, за что мне это!