Нежное имя мечты - [12]

– Где-е-е? В тюрьме-е-е? – я вновь выдула звуки фистулой и фальцетом одновременно. Звуки разлетелись по темному коридору и повисли в воздухе.

– В тюрьме, в тюрьме, – радостно замотал головой Голубенко. – В Крестах. Состарился, вышел на пенсию, организовал охранную структуру «Кальпурния».

– Как? – Я с трудом подавила тяжелый вздох в корне, не давая ему разрастись в грандиозный скандал. – А кто это – Кальпурния?

– Точно не знаю, кажется, последняя жена Юлия Цезаря. Боевая, говорят, девушка была, – чему-то радовался Голубенко. Он прыгал, поднимался на носки, щелкал пятками, потирал ладони, рассыпал искры – все эти манипуляции Валерий Викторович проделывал как бы в слаженном порыве.

– А зачем он так фирму назвал, с какой целью? – недоумевала я.

– Имя ему понравилось, красивое, экзотическое, ни у кого в городе нет такого необычного названия фирмы. Любит Константин все диковинное, чтобы больше – ни у кого. Он и тебя согласился принять на работу потому, что ты работала в «Планете». У Самого Бобылева! Это же высший пилотаж! – Голубенко чуть не свалился на пол от восторга, ему тоже льстило, что я работала у Самого Бобылева.

Я поддержала Голубенко за спину, мне и самой хотелось шмякнуться на пол вместе с ним. За компанию. Это надо же – меня согласились принять на работу в качестве заморской обезьяны. Такого случая в моей практике еще не было. Это первый звонок. Видимо, более подходящей обезьяны не нашлось, тогда Голубенко решил подсунуть тюремщику недозрелого аллигатора.

– Нет, Валерий Викторович, не нравится мне эта затея с Кальпурнией. Не хочу я работать в охранной структуре, что же это такое? Ужас, а не работа. Кальпурния какая-то, надо же, – из меня вылетел тяжелый вздох, не смогла все-таки удержать. Мой внутренний ужас разнесся жалобным стоном по темному коридору, коснулся краем мерцающего светлячка. Догорающая лампа окончательно погасла. Голубенко исчез во мраке, растворившись в черной пустоте.

– А где ты хочешь работать, Инесса? В администрации губернатора? В Законодательном собрании? В правительстве? В комитете по культуре? Ты скажи, мы подыщем тебе подходящее место, нам-то что, нам это дело устроить – пара пустяков, – иронизировал невидимый Голубенко.

Валерий Викторович безостановочно шутил, он не сдерживая эмоций, пользуясь наступившей темнотой, будто решил вчистую размазать по стенке Инессу Веткину, чтобы навсегда избавить девушку от остатков профессиональных амбиций.

– Ну, не знаю, где-нибудь в приличном месте, чтобы тихо отсидеться в спокойной обстановке, – нерешительно пробормотала я.

– Вот и отсидишься в «Кальпурнии», у Иннокентьевича большой опыт имеется в этом деле, он всех держал вот так, в кулаке, – воскликнул Голубенко.

В это время кто-то открыл дверь, и коридор принял ясные очертания. Возник из пустоты Голубенко. И мгновенно вспомнил о приличиях.

– Иди-иди, а то опоздаешь, Инесса. Полковник Баландин не терпит опозданий.

– Как вы сказали? Баландин? – Я решила, что ослышалась. – Это что – какое-то производное от тюремной баланды?

– Фамилия на роду расписала ему кресты на распашонке. Инесса, не забудь, что за оказанную услугу мне бабло положено, – опять зачастил скороговоркой Голубенко. Дверь успели закрыть, коридор вновь погрузился в преисподнюю.

– Так я еще не устроилась. Плата по результату, Голубенко, не забывай! – крикнула я в темноту, перейдя на простецкое «ты». Мне надоело выслушивать пошлые шутки слегка поношенного жуира.

– И ты не забывай добро, Инесса, звони! – крикнул в ответ Валерий Викторович откуда-то издалека.

На ощупь я нашла дверь, спотыкаясь, вышла на площадку. Где-то меня ждал Константин Иннокентьевич Баландин. Бывший начальник тюрьмы, нынешний охранник капиталистического имущества. Времена настали, будьте-нате, не знаешь, куда ступишь и во что. Придется наведаться в офис на Кондратьевском, иначе где же я еще встречу бывшего узурпатора. При благополучном решении вопроса я должна уплатить Валерию Викторовичу определенную сумму. После долгих колебаний, стоя на перекрестке, прямо на сквозняке, обдуваемая со всех сторон промозглым ветром, я все-таки решила съездить к Баландину. Вдруг он окажется симпатичным дядькой, этаким слегка простоватым, с густой проседью, очочки в металлической оправе. Чем не меценат? Вполне возможно, полковник Баландин всю жизнь скрывал свои истинные наклонности. Сидел в тюрьме, сторожил арестантов, а сам усиленно прятал от начальства тонкую филантропическую душу. А сейчас его внутренний потенциал реализовался. За ним я буду как за каменной стеной. Никто меня больше не подставит и не предаст. В «Планете» мне все станут завидовать, дескать, Инесса Веткина успешно пиарит очаг капиталистической безопасности. Через двадцать минут я уже стояла перед многоквартирным жилым домом. В одной из ячеек десятиэтажного улья скрывалась загадочная «Кальпурния». Бедная Кальпурния. Наверное, она очень любила Юлия Цезаря, еще девочкой мечтала соединиться с мужественным воином в брачном союзе. Но если бы она знала, что спустя века ее честное имя внесут в анналы современной российской охранной структуры, она за Цезаря замуж точно не пошла бы. Ни за что! Кальпурния сбежала бы из дома с рядовым безымянным рабом. Зато ее имя никогда не приклеили бы к двери, обитой рваным дерматином. Неоновые блики блистательной «Планеты» вспыхнули в моей памяти разноцветной иллюминацией. И погасли, оставшись там, вдали от меня, в земле обетованной.