Нежная ярость - [6]

– Вы готовы к отъезду, моя малышка? – спросил он, когда она поравнялась с ним. Габби кивнула, и он повел ее к выходу, а следом за ними шли ее родители.

– Где вы проведете ночь, мой друг? – спросил Жильбер, бросив скабрезный взгляд на Габби и на Филиппа, так что ясно было, что он имеет в виду.

– Мы поедем прямо до Бреста и будем останавливаться, только чтобы поесть и сменить лошадей. Я достаточно времени провел во Франции, и мне не терпится вернуться на плантацию, – невозмутимо ответил Филип.

– Гм, – фыркнул Жильбер, – уж я бы не стал ждать так долго, чтобы воспользоваться своей добычей.

Филип усилием воли подавил в себе желание сказать что-нибудь грубое Жильберу. Он испытывал только презрение к этому человеку, продавшему свою дочь, чтобы финансировать сомнительную авантюру, обреченную на провал. Так и не удостоив его ответом, Филип помог Габби сесть в карету и дал знак кучеру трогаться.

Co сдержанной насмешкой Филип наблюдал за тем, как Габби забилась в самый дальний угол кареты.

– Я вас не укушу, – сказал он, протянул руки и привлек ее к себе. Потом, как бы в подтверждение . своих слов, он приблизил свои губы к ее губам, изучая ее нежный рот и подчиняя себе. Ее глаза широко открылись, когда он языком разжал ее губы, медленно исследуя их, а рука легла на ее грудь.

Когда он отстранился, Габби было трудно дышать, а щеки заливал румянец, который очень ей шел. Ее потрясли собственные ощущения, ведь ничего подобного она раньше не испытывала. «Неужели он собирается воспользоваться своими супружескими правами прямо в карете?» – с ужасом подумала Габби. Ее знание мужчин было так ограничено, что она не знала, чего ожидать.

– Пожалуйста, не позорьте меня перед вашим кучером, – попросила она, и в фиалковых глазах отразился страх.

– Как я могу позорить вас, если мы повенчаны, моя дорогая? – ответил он сухо. Тем не менее он отпустил ее и удобно устроился на подушках, не обращая на нее внимания, как будто ее вообще не было здесь.

Три дня и три ночи они провели в карете, останавливаясь только для того, чтоб поесть и сменить лошадей. Никогда в жизни Габби не чувствовала себя такой несчастной. Никакие щетки не могли убрать слой грязи с их одежды. Она понятия не имела, почему Филип настаивал на том, чтобы сломя голову мчаться в Брест по этой извилистой дороге. Осенние дожди превратили немощеную дорогу в грязное болото, но он по-прежнему подгонял кучера и сыпал проклятиями, когда колесо в очередной раз увязало в грязи.

Однажды, когда Габби задремала, свесив голову на грудь, Филип привлек ее к себе, и несколько часов она уютно проспала на его плече. Когда она проснулась и увидела, что тесно прижимается к мужу, она поспешно отодвинулась и снова забилась в дальний угол кареты, чем весьма позабавила Филиппа.

Габби заметила, что Филип очень часто трогает камзол слева на груди. Сначала Габби подумала, что у него болит сердце, но потом поняла, что ошибалась, – Филип не раз сам брал в руки вожжи и так погонял лошадей, что Габби была вся в синяках от тряски. Все силы уходили на то, чтоб не упасть с сиденья.

Четвертый день путешествия Габби и Филип запомнили надолго. Наступали сумерки, и Филип дремал, произнося в забытьи какие-то незнакомые имена. Габби знала, что они скоро прибудут в деревню, где поужинают и сменят лошадей. Она рассеянно смотрела в окно, думая о горячем ужине и о том, как болит ее тело. Узкая дорога пролегала вдоль холмов, поросших лесом, и Габби едва успела подумать, что случится, если какая-нибудь карета поедет им навстречу, как внезапно застыла от ужаса, потому что увидела: огромный валун сорвался с вершины холма справа от них и летит прямо навстречу их карете.

Услышав ее крик, Филип вскочил, как чуткий зверь. В одно мгновение он оценил ситуацию и принял решение. Молниеносным движением он распахнул дверцу со своей стороны кареты, схватил Габби за талию и вместе с ней выпрыгнул наружу, стараясь откатиться в сторону, чтоб не попасть под задние колеса кареты, закрывая Габби своим телом. Колеса прошли так близко от головы Габби, что задели ее выбившиеся из прически локоны... а потом она уже ничего не чувствовала.

Когда Габби пришла в себя, солнце светило ей в глаза. Она попыталась повернуться и мгновенно ощутила резкую боль в голове. Тотчас Филип оказался рядом с ней, и она успела разглядеть тревогу на его лице, прежде чем оно приняло привычное бесстрастное выражение.

– Где я? – спросила она, осторожно прикасаясь к голове. – Что случилось?

– Мы с кучером принесли тебя сюда, на постоялый двор, – ответил Филип. – Ты сильно ударилась головой, но других повреждений вроде бы нет. А я долго была без сознания?

– Да, малышка, всю ночь.

– А кто же раздел и уложил меня? – спросила Габби застенчиво. Ее удивило, что она одета в собственную ночную рубашку с высоким воротом.

– Я, конечно. Но не бойся, – поспешно добавил он, увидев, что она покраснела, – я не пользуюсь беспомощностью женщин. – Она уловила нотку веселья в его голосе.

– Я помню только, как вы вытащили меня из кареты, и больше ничего, – сказала Габби, чтобы поменять тему разговора. – А что, тот валун попал в карету?