Нежная война - [17]

Спартанберг – 13 октября, 1917

Теперь перенесемся в Спартанберг, Южная Каролина, пять лет спустя. На дворе тринадцатое октября 1917 года: теплая осенняя ночь. Жители Спартанберга собрались послушать концерт под открытым небом. Белые солдаты из тренировочного лагеря пришли в форме. Белые гражданские – в простых рубашках и цветастых юбках, со стаканами холодного пива и сладкого чая, в ожидании «цветной музыки».

Конечно, «цветная» – не совсем то слово, которое они используют.

Оркестра Скрипичного Клуба больше не существует. Теперь это военный оркестр пятнадцатого пехотного полка Национальной Гвардии штата Нью-Йорк, с лейтенантом Джеймсом Р. Эйропом в качестве дирижера, который, в знак доброй воли, согласился провести концерт для людей Спартанберга – города, ставшего домом для тренировочного лагеря Уодсворт.

В свете уличных фонарей порхают мотыльки, и оркестр настраивает свои инструменты на фоне лилового неба. Пока что со сцены раздается только нестройный гам, но в этих звуках таится ожидание: скоро из хаоса родится строгий порядок и музыкальный восторг.

Обри Эдвардс перебирает барабанные палочки длинными пальцами. Он напряжен и напуган: переживет ли он этот концерт? Каждую ночь оркестр отходит ко сну, не зная, разбудит ли их утренняя побудка или полночное нападение линчевателей.

Военный оркестр Национальной Гвардии штата Нью-Йорк состоит исключительно из черных, и они прибыли в лагерь Уодсворт после базовых тренировок в лагере Дикс в Нью-Джерси, где южные солдаты повесили на здания таблички «только для белых» и «цветным вход запрещен».

Когда в Спартанберге узнали, что в лагере Уодсворт разместится полк, состоящий исключительно из черных, губернатор Южной Каролины отправился в Вашингтон, чтобы убедить правительство не отправлять черных солдат в их штат. Мэр Спартанберга – сын солдата Конфедерации[10] – сказал репортеру «Нью-Йорк Таймс»:

– На севере процветает идея равенства, и они, верно, полагают, что к ним будут относиться так же, как к белым. Я заявляю, прямо здесь и сейчас, что к ним будут относиться исключительно как к неграм. Мы должны обращаться с ними так же, как обращаемся с нашими местными неграми. Все это – как махать красной тряпкой у быка перед носом… Вы же помните, что произошло в Хьюстоне пару недель назад.

Я знаю, что ты помнишь Хьюстон, Арес. Это была война, продлившаяся одну ночь. Белый полицейский ворвался в дом черной женщины без ордера, в поисках подозреваемого. Когда она высказала несогласие, он избил и арестовал ее, после чего вытащил несчастную из дома полуодетой. Черный солдат, увидевший это, попытался защитить женщину, но полицейский ударил его пистолетом, нанеся серьезные травмы. Мужчины из полка пострадавшего солдата поняли, что белые полицейские и военачальники не встанут на их сторону и не будут защищать их интересы. Это происшествие стало последней каплей в длинной чреде несправедливостей. Они устроили в городе погром, за которым последовала массовая стрельба, и много людей – солдат и мирных жителей – погибло в ту ночь.

Этот концерт был попыткой не допустить еще одного Хьюстона. Они хотели доказать, что не все черные солдаты – мятежники и убийцы. Обри Эдвардс и его друзья-музыканты приготовились играть так, словно от этого зависели их жизни.

Рядовому Обри Эдвардсу теперь двадцать, он выше на несколько дюймов, намного шире в плечах и гораздо проворнее перебирает клавиши пианино. Ему хочется завоевать мир рэгтайма и оставить свой след в новом американском джазе. Он уже видит свое имя на афише, в свете ярких софитов. Обри чувствует ритм не хуже бывалых музыкантов, а его импровизации совершенно неистовые и бурные. Лейтенант Эйроп думает, что даже слишком бурные.

Обри уже давно превзошел уровень своего дяди, поэтому теперь его обучает сам Эйроп, который прекрасно понимает, что этого парня ожидает светлое будущее. И в это понятие не входят окопы во Франции.

Но именно туда Обри и отправится, если генерал Першинг разберется, что делать с черным отрядом. Кто будет ими командовать? Кто станет сражаться с ними бок о бок? В том-то и проблема.

Америка наконец вступила в войну. Своими торпедами Германия разбудила спящего гиганта, и телеграмма Циммермана[11] сыграла в этом важную роль. Американцы, которые хотели оставить европейцев грызться друг с другом, теперь запели совсем по-другому.

Этой весной Обри поступил на срочную службу в полк, вместе со своим приятелем Джоуи Райсом и большинством их друзей. Причиной этому стали мечты о музыкальной карьере, а вовсе не о воинской славе. Ему будут платить за выступления с Джимом Эйропом по всей Европе («это название она получила в честь меня» – любил говорить Джим). Почти что профессиональный музыкант! Существенным минусом этой сделки был тот факт, что, помимо всего прочего, ему придется стрелять из винтовки.

Идея участия в военном оркестре казалась привлекательнее должности лифтера где-нибудь на Манхэттене. Это была лучшая работа, на которую Обри мог рассчитывать после окончания школы. Но как долго он смог бы простоять в лифте с натянутой улыбкой, желая доброго утра белым мужчинам, которые никогда не удостоят его ответом или хотя бы взглядом? Если бы он остался там, то мог бы нажимать кнопки этажей всю оставшуюся жизнь. Но если он вернется ветераном или даже героем войны – у него появится шанс на лучшее будущее. А если не вернется… то и говорить не о чем.