Нежная обманщица - [4]

Ник обернулся. Сердце его сжалось от сочувствия к прежнему другу, он наконец обратил внимание, как сгорбилась спина старого воина, какие следы оставили на его лице несчастья и годы. Широким шагом Ник подошел к Хандаару и обнял его, чувствуя, как трясутся плечи старика.

— О, Ник, — выдохнул Хандаар. — Я так о ней тоскую. Уже тоскую.

— Прости меня, друг. Прости мою грубость. Я не намерен усиливать твое горе, но я не могу оставаться в этих стенах, где каждый камень напоминает об Ивлин.

Хандаар кивнул, стиснул руку молодого барона, отстранился, заглянул ему в лицо и наконец хрипло проговорил:

— Конечно, я прощаю тебя, мой мальчик, и все же надеюсь, что снова увижу тебя в Обни.

Ник кивнул:

— Я вернусь.

Хандаар выпустил Ника из объятий и медленно опустил руки, словно не желая расставаться со своим гостем.

— Счастливого пути. Удачи.

Ник еще раз стиснул ладонью плечо Хандаара, развернулся и быстро вышел из зала. Хандаар остался один в замке, где витали тени прошлого — призраки его жены и дочери.

Глава 1

Сентябрь 1077 года

Лондон, Англия

Симона дю Рош опустилась на позолоченную козетку в бальном зале королевского замка. Зеленая бархатная юбка мягко легла у ее ног пышными складками. Изящно уложенные черные косы обвивали головной убор, возвышающийся под необычным углом. Кошачьи глаза изумрудного цвета с плохо скрываемой неприязнью смотрели на толпу танцующих гостей.

Шел третий и последний день празднований в честь дня рождения короля Вильгельма. Симона была бесконечно рада, что торжества заканчиваются и она наконец избавится от любопытных взглядов и перешептываний, которыми ее со злобой одаривали эти убогие англичане — местные лорды и леди, наводнившие королевский двор.

Заметив поклонившегося ей величественного старика, Симона растянула губы в вымученной улыбке.

«Он пытается выказать любезность, — думала Симона, — но этот старый болван не знает, что я понимаю каждое слово из тех мерзостей, которые говорит обо мне его партнерша».

— Он слишком толст, сестрица, — прошептал Дидье на родном французском языке. — Будь он твоим мужем, он бы раздавил тебя, как бабочку.

Симона спрятала под вуалью ядовитую улыбку и прошептала в ответ:

— Замолчи, Дидье. Ты слишком маленький, чтобы столько знать об отношениях мужа и жены. — И, почти отвернувшись, добавила: — Ну почему ты не остался в наших покоях? Я просто чувствую, что сегодня ты доставишь мне немало хлопот.

В ответ Дидье лишь пожал хрупкими плечами. Его миниатюрное личико казалось более юной копией сестры — те же зеленые глаза, та же копна черных непослушных волос.

— Терпеть не могу сидеть в одиночестве. Пока меня никто еще не заметил, — возразил он.

— Все равно ты не должен так свободно болтать со мной. Это привлекает внимание. — Симона поправила вуаль и скромно сложила руки на коленях.

Музыка смолкла. Толстый старик, который кланялся Симоне, расстался наконец со своей дамой и направился к ней. Отороченная мехом туника раздувалась на нем как пузырь. «По крайней мере у него доброе лицо», — решила Симона. Дидье фыркнул у нее за спиной:

— А вот и знаки нежелательного внимания. Толстяк плывет прямо к тебе.

Лицо Симоны застыло в маске холодной любезности. Невысокий толстяк поклонился и обратился к ней по-французски:

— Леди дю Рош, даме вашей несравненной красоты не подобает пребывать в одиночестве на столь великолепном празднестве. Ваш отец милостиво позволил пригласить вас на следующий танец.

«Неудивительно, что позволил, — подумала Симона. — Ты старик богатый, вот он и показывает товар лицом». Вслух же она произнесла:

— С большим удовольствием, месье Холбрук. — И она, внутренне содрогнувшись, вложила тонкие пальчики в его влажную пухлую ладонь.

«Будь он твоим мужем, он раздавил бы тебя, как бабочку».

Зазвучали первые аккорды. Пока Холбрук вел Симону в центр зала, она боролась с отчаянным желанием выскочить из шеренги дам и сбежать в относительную безопасность своих временных покоев.

Дамы присели в глубоком реверансе. Арман дю Рош поймал взгляд Симоны, едва заметно склонил голову и приподнял бровь. Прядь длинных каштановых волос упала на ужасный шрам, обезобразивший высокий лоб. Казалось, отец молча спросил: «Этот пойдет?»

Симона отвела взгляд от отца, изобразила на лице требуемую случаем улыбку и сосредоточилась на танце.

«Да, отец, пойдет».

Симоне было давно безразлично, кого Арман выберет ей в мужья. Она сама, ее отец и даже юный Дидье были в этой стране чужими, диковинными чудаками — предметом сплетен для этих обжор-англичан. Вся ее жизнь превратилась в сплошную ложь.

Ноги Симоны механически выполняли сложные па, а душу прикрывал ледяной щит, она выковала его для защиты.

— Ты опоздал, братец, — проворчал Тристан при появлении Ника и, когда тот споткнулся о высокую вазу, добавил: — И кажется, изрядно напился.

Ник успел подхватить падающую вазу и криво усмехнулся:

— Уверяю, у меня сегодня вечером было важное дело. Леди Хейт, вы просто великолепны. Матушка шлет вам привет.

Николас взял руку невестки и наклонился к ее щеке, но Хейт оттолкнула барона, едва его губы коснулись ее кожи.

— Лорд Николас! — воскликнула Хейт. — Вас надо бы окунуть в лохань с духами!