Нежить. Доктор Смерть - [3]

Странная и страшная «охота» продолжалась…

ГЛАВА 2 Семейная жизнь и старые проблемы

Мой пациент уже, что называется, «доходил». И немудрено — получив такие ранения. По большей части, несовместимые с жизнью. Правда, простые понятия «жизнь» и «смерть» приобретают новые оттенки смысла, когда имеешь дело с вампирами.

Да-да, они все же существуют, но не как «ожившие мертвецы», а как вполне себе живые «полночные хищники». Я не знаю, да и не хочу знать, откуда они появились, хватает и того, что для меня они — кровные враги, в прямом и переносном смысле. Из-за них мне пришлось пройти все круги ада, но тогда победа все же осталась за Человеком.

Однако нужда — штука суровая. И она диктует подчас свои правила. Однажды я зарекся иметь дело с упырями, хотя это и приносило немалый доход. Но, как говаривал наш комбат: «Зарекалась Маша не е…ся — за…сь Маша зарекаться»! И вот я снова штопаю очередного ублюдочного кровопийцу, которого свои же едва не разорвали на части. Конечно, бизнес неплохой: и деньги немалые, и материал для подпольных исследований… Но приходится сдерживать себя, повторяя про себя, как мантру, главную заповедь врачей: «Не навреди».

Дело в том, что вампиры просто дуреют от вида крови. В том числе и своей собственной. Для упырей субстанция красного цвета, текущая в наших венах, является мощнейшим стимулятором агрессии и инстинктов убийства. Истекающий собственной кровью вампир пытается ее пить, терзая собственную плоть! Спасти кровососа, как это ни парадоксально, может только человек. Вот этим-то я и занимаюсь.

Очередной пациент моей «полночной клиники» лежал сейчас на операционном столе, привязанный серебряными цепями. Раны на его теле были просто страшными — никто из людей с такими повреждениями бы не выжил. Голова разбита, правый глаз вытек, и на его месте зияет кровавый провал. С шеи сорвана кожа и мышцы, справа остались только сухожилия и чудом уцелевшие артерии и вены. Грудная клетка рассечена, ключица и пара ребер сверху сломаны, плечевой сустав раздроблен, правая рука болтается как плеть, вся изжеванная страшными клыками. Брюшная полость вспорота — кишки наружу. Несмотря на приток прохладного стерильного воздуха, в операционном боксе удушающая гнилостная вонь от вампирьей требухи. Кроме этих… даже не ран, а «мясной нарезки пополам с кровавым фаршем» все остальные повреждения казались легкими царапинами. Да уж — свезло так свезло!..

Да уж — время идет, а кровожадные твари не меняются. Передо мной типичное обширное проникающее торакоабдоминальное ранение с множественными разрывами внутренних органов. А кроме того — открытая черепно-мозговая травма и повреждение глаза.

Провожу подготовительные манипуляции: прочищаю глотку, освобождаю от сгустков крови, интубирую[1] своего «полночного пациента», подключаю его к установке искусственной вентиляции легких, кардиомонитору, ставлю капельницу с физраствором, чтобы восполнить кровопотерю. Сейчас давать кровь упырю нельзя — сдуреет окончательно и потеряет контроль над собой.

— Ну, че, клыкастенький, зараз будет трошки охренительно больно!

Я взял со столика скальпель, холодно блеснула инструментальная сталь специальной марки «3-Х-13». Приступим. На шее — самое опасное ранение. С него и начнем. Скальпель тонко срезает окровавленные лохмотья плоти. На кровеносные сосуды наложены лигатуры — тонкие шелковые нити перехватили сонную артерию и яремную вену. Промываю антисептиком, чтобы не было воспаления.

Так, теперь — вверх. Лоб нелюдя прихвачен эластичным, но крепким ремнем. Выскребаю скальпелем ошметки глазного яблока из орбиты. Упырь дергается и глухо воет, когти скребут по операционному столу. Да, понимаю — больно. Надбровье треснуло. Чем же его били?.. Марлевым тампоном на корнцанге обрабатываю разбитую глазницу. Работаю четко и осторожно. За тонкой костной перегородкой мозг, а его повреждение даже для вампира — смертельно.

— Не вертись ты, мать твою! — отвлекаюсь на то, чтобы вколоть упырю ампулу омнопона.[2] Не из жалости, а чтобы он, зараза клыкастая, не мешал.

Идем вниз — грудная клетка. Плевральная полость вспорота. Легкие спались — гемоторакс. Хотя эти бестии могут задерживать дыхание до пятнадцати минут. Откачиваю кровь из плевральной полости, убираю сгустки. Теперь самое сложное — заштопать поврежденное легкое. Щелкает зажим иглодержателя, изогнутая игла с кетгутом ведет стежок за стежком сложного хирургического шва. Кетгут — стерильные бараньи жилы, потом сам рассосется со временем. Работаю аккуратно и размеренно. Легкие освобождены от крови и начинают наполняться воздухом. Если бы не аппарат искусственного дыхания, то упырек уже бы скопытился. Ушиваю листки плевры — секунда за секундой, под писк кардиомонитора и шипение ИВЛки.

Все, твою мать… Устал я что-то. Но расслабляться нельзя. Ключица, ребра — а и хрен с ними, сами срастутся… У вампиров просто феноменальные способности к регенерации. То же касается и плечевого сустава: там я просто убираю осколки раздробленных костей и промываю рану.

В брюшной полости полно крови. Видимо, страшный удар, разворотивший вампиру живот, повредил еще и брыжейку, на которой закреплены петли кишечника. А там находятся довольно крупные кровеносные сосуды. Отсос не справляется с постоянно льющейся кровью. Беру зажим и тыкаю им наугад в рану. О, попал! Кровит теперь существенно меньше. Еще один зажим на поврежденный кровеносный сосуд я ставлю уже более «прицельно». Потом я перевязываю кровеносные сосуды тонкими шелковыми нитями — накладываю лигатуры.