Нежелательные элементы - [165]

Теперь он вернул ей сына, живым.

— Деон, идите скорее! — словно издали донесся чей-то голос. — Скорее. Вы нужны в операционной.

Он тупо посмотрел на профессора Снаймена, который стоял в дверях ординаторской.

— Да очнитесь же, Деон! Малыш в коллапсе. Вас ждут в операционной.

Раздумывать, откуда появился старик, было некогда. Не было времени размышлять и о том, зачем он пришел. Деон побежал.

Только одна мысль сверлила мозг, когда он, схватив шапочку и маску, вошел в операционную: «Как я скажу Триш?»

— Что случилось? — крикнул он.

Питер Мурхед в отчаянии силился объяснить.

— Все было прекрасно, пока мы не закрыли грудину. Но тут венозное давление подскочило, а артериальное пошло к черту.

Он предвидел это. Опасался этого. Ребра и грудина придавили имплантат. Все-таки надо было завести его под аорту. А теперь кровоток затруднен. Он ошибся.

Она стояла там же, где он оставил ее, но только лицом к окну. Однако, подойдя ближе, он заметил, что она смотрит не на панораму города за окном, а сосредоточенно изучает пожарный кран в нише за стеклом и плоский свернутый шланг. Он понял, что она видит что-то свое.

Когда он подошел к ней, она повернулась. Ее фигура казалась окаменевшей, но взгляд был внимательным и как будто спокойным. И с тем же проникновенным спокойствием она посмотрела в его глаза.

Он не успел ответить — она прочла ответ в его глазах, и ее лицо стало другим.

Но, словно это была магическая формула, которую необходимо повторять без единого изменения, или ритуал, теряющий силу, если будет упущено хотя бы одно предписанное движение, она все-таки задала обычный вопрос:

— Как он?

— Молодцом.

— Все прошло хорошо?

Он очень устал, но не мог показать этого. Не сейчас.

— Небольшая неприятность, когда закрывали грудную клетку. Прижало пересаженный сосуд. Но машина «сердце-легкие» еще оставалась стерильной и никаких сложностей не возникло. Мы направили сосуд как нужно без всяких сложностей.

Без малейших сложностей, сказал он себе. Если не считать того, что я чуть было не убил твоего ребенка. Триш не разбиралась в хирургических тонкостях.

— И Джованни будет совсем здоров?

— Ручаться тут трудно, Триш. Но я думаю, что да.

— Слава богу! Когда мне можно будет его видеть?

— Немного погодя. Мы переведем его в послеоперационную палату и, как только все будет налажено, позволим тебе взглянуть на него.

— Спасибо.

Они пошли рядом по коридору.

— А как твои дела? — спросила она.

Деон замялся, а потом спросил уклончиво:

— Что ты имеешь в виду?

— Ты ведь не очень счастлив, правда?

Лгать ей всегда было трудно. И тем не менее солгал.

— А, так, мелочи жизни, — сказал он беспечно.

Она не спускала глаз с его лица.

— Ничего неразрешимого.

А сам в то же время спросил себя: «И ты знаешь решение?» И ответил: «Не знаю. Но найду его».

Твой удел — ходить по канату. Каждый день.

— Мне надо идти, — сказал он.

— Да, — ответила она. — Спасибо! Спасибо за все, что ты сделал. Спасибо, доктор.

Он поглядел на нее, удивленный таким официальным обращением. В ее устах это звучало странно. И тут же решил — нет, вовсе не странно.

Да, подумал он. Все правильно. Ведь я доктор.

Он кивнул ей и вернулся в операционный блок. Вернулся к своему больному.