Незавидный холостяк - [17]

— Не я. — Отрезал он неожиданно жестко. — Да и тебе это только мешает наслаждаться жизнью.

— Не мешает!

— Да брось, Варвара! Ты уже который день ревешь только из-за того, что у тебя в паспорте не появился штамп, который ничего не изменил бы.

— Изменил бы! — Заупрямилась я. — Все изменил!

— Что же? — Фыркнул Кирилл, махнул в мою сторону бокалом. — Что такое для тебя штамп?

— Решение. — Я всегда знала ответ. — Решение быть вместе всегда.

— Штамп тут при чем? Кольцо?

— Он закрепляет это решение. А кольцо всегда напоминает о нем. Удерживает от глупостей.

— Не удерживает, Варвара… Нет, — Кирилл дурашливо развел руками. — Прости. Не те времена сейчас. Люди вместе, пока им хорошо вместе. И удобно. Без всякого кольца и штампа я могу сделать, чтобы без меня женщине было хуже, чем со мной — и так ее удержать. Но зачем мне женщина, которая не радуется мне каждый день, а просто не может вырваться из плена?

Как я сейчас. Не могу вырваться. Мне бы хотелось хлопнуть дверью и уйти, куда глаза глядят. Но я понятия не имею, где мы, и смогу ли отсюда выбраться без него.

Сжав губы, я смотрела прямо перед собой, туда, где во тьме плескалась вода и были видны далекие огоньки.

— Что молчишь, Варвара?

— Моя бабушка была замужем шестьдесят лет! — Выкатила я последний аргумент.

— И почему это хорошо? — Поднял бровь Кирилл.

Я сжала губы еще плотнее. Иначе они начали бы кривиться от едва сдерживаемой злости и слез, а это некрасиво.

— Тебе не объяснишь. Ты такой же, как все мужчины. А все мужчины не хотят жениться из принципа.

Он рассмеялся:

— Да ерунда, Варвара! Все зависит от желания и целей. Есть мужчины под стать тебе — только и мечтают о семье.

— Много ли таких… Кого ни послушай, все твердят, что брак — это клетка, тюрьма, все жалуются, что их окрутили силком!

Я выплеснула остатки вина в окно, сунула бокал в подставку и скрестила руки на груди, глядя на него упрямо и непримиримо.

— И что — такой мужчина тебе нужен в мужья? Окрутить силком? — Кирилл успокоился, и только во взгляде осталось что-то опасное и злое. — Тебе надо просто кого-то затащить в загс, поставить штамп и окольцевать?

— Да! — я разозлилась на него, и мне уже было все равно, что он подумает. — Затащить и окольцевать! Это ты хотел услышать?

— Ну окей, — Кирилл поднял руки вверх, сдаваясь. — Давай. Я прямо завтра на тебе женюсь. Поставим штамп. Будешь замужем. Это сделает тебя счастливой?

— Давай! — фыркнула я. — А давай, если тебе не слабо!

Новое платье для принцессы

Кирилл не стал разбрасываться громкими словами.

Он просто взял свой телефон, нашел номер в записной книжке и нажал вызов:

— Юльчик? Привет, не спишь? Вот и отлично. Открывайся потихоньку, мы через полчасика за платьем заедем. Да, как всегда. К утру нужно, ну ты же понимаешь, да, все в последний момент. Размер… — он нахмурился, окидывая меня оценивающим взглядом. — Сорок четыре — сорок шесть, думаю. Все, жди!

— Что? — спросил он у меня, закончив разговор. — Почему у тебя такие большие глаза, Варвара?

— Ты серьезно?

— Куда уж серьезнее! — усмехнулся Кирилл, заводя машину. — Пристегивайся, полетели за свадебным платьем!

Засиявшие фары машины осветили берег реки с пожухлой прошлогодней травой, замурчал мотор, прячущий в своем нутре чудовищное количество лошадей, и мы полетели. Низенько-низенько.

Довольно быстро мы выбрались на твердый асфальт, по которому Кирилл втопил, как будто ему прямо не терпелось как можно скорее жениться.

Отвлекать человека, который летит под двести по ночному городу, наверное, не лучшая идея, поэтому я пока прикусила язык, медленно начиная осознавать, на что нарвалась…

Где-то далеко, на краю сознания, самая моя разумная часть надеялась, что это просто такой урок от господина коллекционера свадеб — вот тебе желанный штамп прямо сейчас, а если откажешься, то пеняй потом только на себя.

Экспресс-доставка исполненной мечты. Ой. Желайте осторожнее.

Ветер ночной Москвы врывался в открытое окно, превращая мои волосы в чересчур авангардную прическу, выбивая и тут же высушивая слезы из глаз.

Так и пойду замуж — лохматая и зареванная?

Я правда собираюсь за него замуж — вот так, на слабо?

Совсем с ума сошла?

А маме как скажу?

А брату?

А…

Кирилл лихо, с разворотом, затормозил у светящейся в ночи витрины магазина в одном из переулков где-то в центре. Пока я искала украденное ветром дыхание, он уже выскочил наружу, обогнул машину и открыл мне дверь.

— Идем, Варвара! Замуж!

Он засмеялся так легко и искренне, что нетрудно было бы поверить, что мы уже давно встречаемся, он долго ждал этого момента, и вот я, наконец, согласилась… Господи, ерунда какая!

— У тебя свидетельница есть? — спросил Кирилл, набирая код на запертой двери. Она пискнула и открылась, впуская нас в маленький магазинчик, мгновенно засиявший яркими огнями, отражавшимися в зеркальном потолке и разбегавшимися радужными зайчиками от подвесок хрустальных люстр.

— Мама… — только и сказала я, оглядываясь.

Все вокруг сияло и переливалось — что не было белым, было перламутровым, что не было перламутровым, было зеркальным, а все остальное — хрустальным, кристальным, стеклянным.

— Маму в свидетельницы? — с сомнением хмыкнул Кирилл. — Нет, мама должна подносить белоснежный платочек к глазам, когда ты будешь идти ко мне в свадебном платье, красивая, как никогда прежде. Так! Варвара! Не реветь!